Синдикат

– Правда, – сказал Дэйвс. – Но я не брал кредита или поручительства для Уильяма Гэйла Томпсона. Этот человек был откровенным пьяницей, обескураживала тактика его кампании, его связь с командой Капоне, очевидный подкуп, растраты. – Тут он печально оглядел комнату «Святого Губерта». – И все это вдобавок увенчалось абсурдностью антибританской позиции: требовали сжечь «пробританские» учебники, угрожая «дать по морде королю Георгу». Как посол в Великобритании, я лично был шокирован подобными сообщениями, поступавшими из моего знаменитого города. «Большой Билл», как его называли, обанкротил, унизил и опозорил этот город до такой степени, что... ладно... Так к чему я это говорил?

– Как и Капоне, – сказал я, – он должен был убраться.

– Точно.

– А теперь на его месте сидит Сермэк, – добавил я. Дэйвс, тяжело вздохнув, кивнул.

– Всю правду, дружище! Какую ни на есть!

– Ладно, – ответил я неуверенно.

– Как и муниципалитет, – сказал он с юмором, – я верю, что чувство гражданского долга должно быть вознаграждено.

– Это прекрасно. И как же?

– Я понял, что вы открываете частное агентство.

– Правильно.

– Я понял еще, что вы были членом команды по борьбе с карманниками.

– Да.

– У нас на Выставке будут собственные силы безопасности... Мне хотелось бы проинструктировать их о возможностях и способах таких краж. Думаю, вы справитесь с этим. Мне хотелось бы, чтобы каждую неделю вы лично, когда вам будет удобно, проводили день или два на ярмарке, наблюдая за ними и делая проверки. И возможно, даже персонально производили аресты при случившихся кражах.

– Прекрасно, – вставил я.

– Три тысячи долларов вам будет достаточно?

– О, конечно.

– Хорошо. Но все это зависит от вашего поведения на суде.

– Ох...

– Зайдите ко мне потом, мы подпишем контракт. – Он поднялся. То же сделал дядя. Встал и я.

Он протянул руку для рукопожатия, я ее встряхнул, сказав:

– Ну, что ж, благодарю за предложение. Вы очень добры.

– Большая часть моих проблем происходит от попыток делать добрые дела, – ответил он. – Но от этого я получаю и много радости. Все разъяснится, когда я увижу, в какую категорию попадете вы.

– Правильно, – заметил я.

Оказавшись на улице, я спросил дядю Льюиса:

– О чем вообще была речь?

– Разве не ясно? Он хочет, чтобы на суде ты сказал правду.

– Мы говорили об истинной правде, верно? То есть, что произошло на самом деле?

– Конечно.

Мы шли, держа руки в карманах пальто, – ветер сбивал с ног. Сейчас было градусов этак под тридцать.

– Он хочет разоблачить Сермэка? – спросил я. – Я не понимаю: это ведь плохо для репутации Чикаго.

– Для генерала и его высоких друзей, Нейт, скинуть Сермэка – самое лучшее на свете. Общественное мнение может заставить Сермэка уйти в отставку, сославшись на «проблемы со здоровьем». А они у него есть, как тебе известно.

Я вдруг представил, как Сермэк встает и направляется в туалет.

– Ну да, знаю, – заметил я.

– А если он не подаст в отставку, можно припугнуть проверкой его деятельности. Он не будет больше посылать свою команду для убийств гангстеров.

– Может, ты и прав, – сказал я.

– Кроме того, – продолжал дядя, – Сермэк – демократ. Этого достаточно, чтобы над ним собирались большие тучи, когда придут новые выборы, и мы сможем заполучить настоящего республиканца. В аду станет холодно, когда механизм республиканцев снова заработает в Чикаго после того, как Сермэка вывезут на свалку.

– Ладно, проехали, дядя Луи.

– Что ты имеешь в виду?

– Я не могу продать Сермэка. По крайней мере, не вижу возможности. Он может лишить меня лицензии, и я не смогу тогда работать. К тому же Тед Ньюбери или Роджер Тоухи могут подослать ко мне кого-нибудь для расправы.

– Не торопись, – ответил дядя Льюис. – Подумай как следует. Сермэк силен, но генерал сильнее. Когда он сказал, что Гувер был тем, кто ухватил Капоне, он был просто великодушен, чтоб ты знал. Ведь это сделал сам Дэйвс. Ладно. Вот и «Стандарт-Клаб». Поговорим об этом позже, Нейт.

И, хлопнув меня по спине, мой дядя вошел в серое старинное здание клуба. Я зашел за угол, отмахнулся от просьбы нищего дать десять центов, поднялся в свою контору и позвонил Элиоту.

Глава 8

– Это похоже на раскладную кровать, – заметил Элиот, входя в комнату и показывая на раскладную кровать.

– И для этого есть причина, – ответил я, сидя за столом – ноги на столешнице.

Элиот снял пальто и сел на стул задом наперед, лицом ко мне. Его лицо было лишено эмоций. Он улыбался только холодными серыми глазами.

– Ты не сказал, что и живешь тут. Я пожал плечами.

– Что я – дурак, распространяться об этом. Он кивнул на полированное, четырехполочное бюро-картотеку, стоящее в углу позади меня:

– Думаю, что твои трусы лежат под буквой "Т". Потянувшись, я выдвинул самый нижний ящик и вынул пару трусов.

– Наряды для своих скорлупок я храню под буквой "Я", – сказал я.

Элиот взорвался и хохотал до слез. Впрочем, так же, как и я. Наверное, со стороны это было забавное зрелище: взрослые здоровые мужики нашли смешную тему – тяжелый случай. Я овладел собой первым, но, заметив на столе свои трусы, не удержался и добавил: