Синдикат грехов (ЛП)

Мы остановились перед домом моего дяди. Дежавю охватило меня при виде арочных черных дверей особняка из коричневого камня.

— На записи с камер не видно никого, кроме него и нескольких охранников, — сказала я, наблюдая, как Доминик наливает себе виски в своей гостиной.

— Все знают, что делать? — спросил Калеб ровным голосом.

Я кивнула, проверяя затвор своего пистолета, прежде чем засунуть его обратно за пояс брюк и поднять глаза, чтобы встретиться взглядом с ним и Кенджи. Лицо Кенджи нахмурилось, глубокие складки избороздили его лоб.

— Эй, — Калеб положил руку ему на плечо, — С ней все будет в порядке. Она чертова Кейн. Она живет ради этого дерьма.

От его слов в моей груди расцвела нежность. Сколько бы мы ни ссорились, Калеб никогда не заставлял меня чувствовать себя слабой.

Я усмехнулась. Мои способности ему нравились с самого начала.

Мои глаза затрепетали и закрылись, когда Калеб наклонился вперед и обхватил мое лицо ладонями, прежде чем прижаться своими губами к моим. Этот поцелуй был мягким и нежным.

Любящим.

Когда он отстранился, я распахнула глаза и обнаружила, что он пристально смотрит на меня.

— Не говори, что любишь меня, — прошептала я.

Лицо Калеба побледнело, и что-то похожее на разочарование промелькнуло на его лице.

— Ты не чувствуешь того же самого? — спросил он. Его голос был тихим, и в нем не было той властности, к которой я привыкла. Вместо этого оно было пронизано болью.

Я сжала его запястье, удерживая его руку на месте, повернулась и запечатлела поцелуй на ладони.

— Нет, дело совсем не в этом. Я люблю вас так сильно, что это пугает меня, потому что, потеряв любого из вас, я почувствую, что мне не хватает важной частички, — его глаза расширились от удивления, а руки Кенджи замерли, когда он услышал, как я сказала «любого из вас».

— Я не хочу, чтобы ты говорил, что любишь меня, потому что это слишком похоже на прощание, — сказала я.

Большой палец Калеба погладил меня по щеке, когда Кенджи забрался на заднее сиденье и крепко обнял меня. Они как будто почувствовали, какой эмоциональный срыв у меня был. Мое сердце хотело открыться и любить, а разум пытался защитить.

— Люди уходят после того, как говорят, что любят меня, — прошептала я, думая о единственном мужчине, которого любила. Думала, что любила.

— Скар, послушай меня сейчас, — Кенджи повернул мое лицо к себе, прижимаясь своим ртом к моему в требовании. — Мы, блять, любим тебя, и мы будем говорить тебе это каждый гребаный день, пока дьявол не заберет нас, а потом мы выберемся из ада и будем преследовать твою сексуальную задницу, пока ты не присоединишься к нам, — сказал он.

— Я люблю тебя, Скар, и мне насрать, если ты не хочешь, чтобы я тебе говорил. Потому что ты заслуживаешь того, чтобы тебе говорили, какая ты особенная. А теперь иди и грохни своего дядю, — сказал Калеб, завершая свою речь поцелуем.

Камень застрял у меня в животе, и я выпрыгнула из внедорожника. Мне только что сказали, что я любима, и человек, который превратил мою жизнь в сущий ад, сдохнет от моих рук, и все же что-то казалось… неправильным.

Я еще раз проверила свой телефон, прежде чем подойти к дверям особняка. Я уже разблокировала двери и систему в Лотерии для Ганнера, но хотела еще раз проверить канал.

Мое сердце остановилось в груди при виде Райан, запертой в комнате. Она не понимала, что у Ганнера и Декса проблемы. Я подключилась к системе внутренней связи в клубе.

— Отличная работа, сучка. А теперь тащи свою задницу в грузовой отсек. Твоему мужчине нужна помощь, и я бы поторопилась, если хочешь позаботиться о Марио до того, как это сделают власти, — сказала я ей. Какая ирония в том, что я сейчас тоже пойду вершить правосудие.

— Скар?

— Ага. Твой попросил об одолжении. А теперь начинай, — я сделала паузу. — О, и Райан… не будь слишком строга к нему, когда узнаешь правду, — сказала я, прежде чем выключить канал. Я видела, как Ганнер смотрел на нее, и он от много отказался, чтобы заполучить ее. Она разозлится и почувствует себя преданной. Но еще большей раной было то, что она чувствовала себя непривлекательной, но это гребаная ложь.

С ней все будет в порядке.

Я постучала в дверь. Тяжелый стук имитировал биение моего сердца. По венам разливалась смесь предвкушения и абсолютного спокойствия. Дверь распахнулась, и один из личных охранников Доминика уставился на меня сверху вниз с явным отвращением на лице.

— Какого хрена ты здесь делаешь, предательница?

Я протиснулась мимо него, направляясь к кабинету Доминика.

— О да, у меня было гребаное право голоса в этой дерьмовой ситуации? Где Доминик? Мне нужно рассказать ему все дерьмо о Синдикате.

Я не стала дожидаться его ответа и ворвалась в кабинет.

Доминик развалился в своем кресле, подобрав ноги и скрестив их в лодыжках. Сигарный дым заполнил пространство, обжигая мои легкие. Его холодные глаза скользнули туда, где я стояла в дверях.

— О, вот и моя незаконнорожденная племянница. Приползла обратно, чтобы попросить прощения? Каллахан уже устал от твоей вагины?