Синдикат киллеров

Понятно, сказал Турецкий сам себе, сейчас я ей все скажу. Только спокойствие. Звонок повторился. Он снял трубку я почти елейным тоном сказал:

—        Я понял, это ты, Ира.

—        Я не Ирина, — ответил грубоватый мужской бас. — Успокойся, Турецкий.

—        Кто это? — механически задал вопрос Саша, хотя уже знал ответ.

—        У тебя хватит телефонного провода до кухонного окна?

—        А тебе-то зачем?

—        Не мне, — покровительственно усмехнулся голос, — тебе.

—        Не знаю.

—        Ну так узнай! Возьми аппарат да подойди.

Турецкий, не понимая, что с ним происходит и почему он беспрекословно выполняет команды какого-то наглеца убийцы, тем не менее взял аппарат с тумбочки в прихожей и пошел на кухню. Провода хватило.

—        Ну вот видишь, как раз... А теперь гляди в окно. Серый «жигуль» знаком?

—        Вижу...

—        Вот я выхожу и машу тебе рукой, гляди!

Из машины вышел плотный, коренастый мужчина с телефонной трубкой в руке и лениво махнул дважды ладонью.

—        Ты увидел, молодец, я тебя тоже. Хорошо катаешься. А теперь слушай внимательно. Горелов мне сказал, что тебя у него интересовало, понял? Да не бойся, не гони волну, живой он. Еще тебя переживет. Так вот сообщаю тебе, легавый, не нравится мне твой интерес, понял? Не слышу!

—        А мне ты не нравишься, ну и что из этого? — Саша вгляделся в этого человека и вспомнил того, что видел вчера мельком: собачку маленькую вел на поводке! Точно! Да ведь это ж и есть Барон!

—        Не та музыка пошла, легавый. Значит, мотай на ус: девка твоя у меня сейчас. Лично для меня ты никакой опасности не представляешь. Поэтому условия мои такие: ты полностью и навсегда оставляешь в покое Никольского, который ни по какой статье не проходит, это я тебе авторитетно заявляю. Есть охота, ищи тех, кто все это фуфло замочил, найдешь — зарплату тебе прибавят. А Никольского не трожь, я его в камере защитил и здесь в обиду не дам. Девка твоя будет гарантией. Сроку тебе отводится — ну два дня, больше не дам. Денег надо, добавлю капусты, хорошему человеку говна не жалко, — захохотал он. — Но гляди у меня, если попрешь рогами, сам понимаешь, мужское дело нехитрое, а молодцы у меня на подбор, и крепко им твоя Иринка приглянулась. Словом, гляди, после них тебе уже ничего не достанется. Все. Позвоню послезавтра утром. Скажешь свое слово.

Барон снова махнул рукой, сел в машину, и серые «Жигули» неспешно выехали со двора.

Телефон зазвонил снова. Турецкий машинально снял трубку, поднес к уху.

—        Ну? — Это Грязнов. — С кем ты целый час трепался, нашлась, что ли?

—        С Бароном.

—        Ого... — протянул Грязнов. — Понятно. Тогда сиди, еду к тебе. Ничего до моего приезда не предпринимай, понял?

3

Неприятный разговор состоялся у Арсеньича с Ванюшей Подгорным.

Накануне вечером Наталья прибежала на дачу и нашла Кашина, попросила срочно зайти, Вася приехал, поговорить хочет. Арсеньичу этот разговор был совершенно ни к чему, но он согласился все-таки заглянуть к Наталье, чтобы не обострять отношений.

Кузьмин передал ему просьбу Подгорного. И вот теперь Арсеньич возвращался домой, как он называл дачу в Малаховке, поскольку жил у Никольского практически постоянно. Своя же квартира пустовала уже который год. Ни семьи, ни старых друзей. Да и были то в основном сослуживцы, знакомые и соратники по службе в Афганистане. Многие из них, если не большинство из оставшихся в живых, ушли в охранные службы, прибились к коммерческим структурам, зажили новой жизнью, где главным стало теперь не дружеское участие, а умение делать деньги. Растерялись, разорвались бывшие, казавшиеся крепкими связи.

Об этом и завел сразу речь Подгорный, едва они встретились в холле на Огарева, 6. Завел Ванюша Арсеньича в небольшой кабинетик на первом этаже, который больше напоминал комнату для допросов: стол, два стула, телефон да графин с водой на высоком сейфе — вот и вся казенная обстановка. Не хватало только магнитофона, спрятанного где-нибудь в ящике письменного стола. Впрочем, не исключено, что он уже работал.

Посетовав на то, что добрые старые отношения все чаще вспоминаются лишь на очередных похоронах, Ванюша заметил: пора, мол, и Арсеньичу к берегу прибиваться. Но надежному.

Таким берегом он назвал школу подготовки специалистов. И предложил Арсеньичу подумать о своем месте в ней. С таким опытом и умением цены ему не будет. Материальные всякие штуки — это само собой, не о них речь, главное — моральное, душевное, так сказать, удовлетворение. А охрана бизнесменов — это хоть и прибыльно на первых порах, но ненадежно. Уберут его, что будешь делать?..

Очень неприятным, тяжелым ветром повеяло от этих слов на Кашина.