Синдром

На миг Нико нахмурилась: Дюран начал уводить ее от ручья. Теперь ее лицо слегка напряглось: исполняя волю психотерапевта, она, скорчившись, пролезла под колючими ветками. На лбу пролегли морщинки, пока Никки продиралась сквозь густые заросли – и вернулась легкая, блаженная улыбка, едва она ступила на мягкую, пружинящую под ногами луговую зелень.

– Твое лицо ласкает легкий ветерок, он ворошит волосы и гладит траву…

Вслед за Дюраном Никки отворила белую калитку, ведущую на поросшие мхом ступени в рассеянной тени листвы, и спустилась к уединенному прудику. Села на поваленный ствол укутанного мхом дуба и залюбовалась танцующим на воде солнечным зайчиком, что пробрался сквозь завесу крон. Левая рука Нико свесилась с дивана и, путешествуя по ковру, окунулась в прохладу озерца.

Никки снова в укромном уголке, где никто и ничто не может причинить ей зла. Дюран понаблюдал, как мерно поднимается и опускается грудь девушки, а потом стал выводить пациентку в прошлое:

– Давай вернемся в то время, когда ты была девочкой.

– А я и сейчас не мальчик.

– Нет, маленькой девочкой. Двенадцать лет… одиннадцать… десять. Вспомнила?

Нико беспокойно поерзала на диване и кивнула. Дюран, сидевший в высоком кресле в паре шагов от пациентки, подался вперед и в который раз принялся с удивлением следить за переменами на ее лице – настороженность умудренного жизнью человека сменилась детской непосредственностью. И даже голос Никки теперь звучал по-детски.

– Где мы? – спросил Дюран.

– В Южной Каролине.

– А твои приемные родители?

– М-м… дома. У нас большой белый коттедж за городом.

– Расскажи мне о нем.

– Ты и так знаешь.

– Мне бы хотелось услышать еще раз.

Она нахмурилась.

– Там колонны – высокие колонны, как в старинных богатых домах. Только на наших краска облезает. И там, где ее нет, видно, что они не каменные, а деревянные – собраны из дощечек, а теперь вот расклеиваются. Наверное, скоро упадут.

– Что ты видишь? – спросил Дюран.

– Крыльцо.

– Хорошо… Что еще?

– Деревья.

– Какие именно?

– Простые деревья. Дубы. Дом стоит в конце маленькой дороги.

– Длинной подъездной аллеи, – поправил Дюран.

– Длинной подъездной аллеи с гнилыми дубами по обе стороны.

– Живыми дубами, – уточнил психотерапевт.

– Да, наверное. Все считают их здоровскими, только мне они не нравятся. Они старые и мерзкие.

– Недолюбливаешь их?

– Терпеть не могу!

– Почему?

– Потому что… Ну, как сказать…

– Почему же?

– Они жуткие.

– Жуткие? Как это?

– На них паутина.

– Ты хочешь сказать, «бородатый мох»? – подсказал Дюран.

– Ага.

– И что в том плохого? – продолжал доктор.

Нико свела брови, задумалась и молча покачала головой в ответ.

– У тебя с ними связаны какие-то неприятные воспоминания? – спросил Дюран.

Пациентка поежилась и кивнула:

– Угу.

– Дек что-то делал с этим мхом?

Никки уткнулась головой в подушку:

– Он запутывал его в волосы. В безлунные ночи.

Доктор кивнул.

– На что это было похоже, Никки?

– На паутину.

Дюран придвинулся к пациентке.

– Расскажи о Деке, – попросил он.

– Мне не нравится Дек! – воскликнула Нико, неожиданно раскрыла глаза и попыталась сесть. – Только, пожалуйста, не говори ему!

– Не буду.

– Обещаешь?

– Обещаю. А теперь ложись и закрой глаза. Ты в безопасности. – Дюран заметил, что пациентка начинает задыхаться. – Здесь только ты и я, и ветер, и ручей. Порядок?

Она кивнула.

Через некоторое время доктор возобновил тему:

– Почему тебе не нравится Дек?

Нико молчала с минуту, ее грудь беспокойно вздымалась, Дюран выжидающе смотрел на лицо девушки. Наконец та выпалила:

– Из-за того, что он делает!

– Что он делает?

Нико скорчилась на диване.

– Он зовет нас в церковь с друзьями, а сам ведет в тоннель в подвале.

– Что там происходит?

Нико замерла и некоторое время лежала, боясь шелохнуться, а затем безмолвно покачала головой.

– Вы снимали кино?

Она кивнула.

– Расскажи поподробнее, – попросил Дюран.

Пациентка нахмурилась, перевернулась на другой бок и уставилась в спинку дивана.

– Не могу, – сказала она.

– Не можешь?

Никки отрицательно покачала головой.

– Почему? – удивился Дюран.

– Не могу – и все.

– Ты не помнишь?

Нико молча кивнула.

– Я подскажу, – предложил доктор. – Был фильм, в котором вы поженились.

Никки неохотно кивнула, и упрямство на ее лице сменилось обреченностью.

– Давай поговорим о свадьбе.

Нико не могла не подчиниться и под руководством Дюрана во всех подробностях поведала историю смерти своей старшей сестры в порнофильме. В этой картине две девочки исполнили главные роли, а третьей, самой младшей, отводилась роль второго плана.

Николь с Дюраном частенько наведывались на эту запретную территорию. Отсюда происходили проблемы пациентки, а потому было жизненно необходимо начать сражение с болезнью с раскрытия секретов ее детства.

– Я в белом, – рассказывала Нико, затаив дыхание. – Все, как полагается невесте: длинная фата и букет.

– Какие в нем цветы?

– Красные розы и гипсофилии, – без колебаний ответила пациентка. – Да, и еще папоротник. Розанна – жених. Глупость какая, как девочка может изображать жениха!

– Во что одета Розанна? – спросил Дюран.