Синдром Атяшево

— Что надо, по обычаю! — уверила мама. — Подарки для гостей, мы их сложим у ваших с Иваном стульев. А ты вот подправь… — Татьяна Сергеевна достала из ящика трельяжа овчинные рукавицы с опушкой. — Видишь, они уже расшитые снежинками. А ты в уголочке вышей свою, маленькую снежиночку. Обязана хоть чуть-чуть приложить руку к свадебному подарку мужу.

— Слушаюсь, — улыбнулась Ирина.

— Ты помнишь, где лежат иголки с нитками? — с преувеличенным ворчанием спросила Татьяна Сергеевна.

— Помню, — с удовольствием ответила Ирина и, прихватив рукавицы, вернулась в свою комнату.

Следом за «Газелью» во двор въехала красная «Мазда» Анны Андреевны. Заднее сиденье и открытый багажник были завалены полевыми цветами.

— Я эти поля никогда не забуду, — восхищенно говорила Алика, доставая охапки цветов, — как же здесь красиво!

— А то! — радовалась Леся, идя с цветами вслед за по-другой. — А запах-то какой, просто праздник!

— Жених приехал! — Вошедший в комнату дед Игнат в рубахе и светлых портах, в лаптях и в картузе благоухал французским одеколоном. — Прошу всех из дома на привечание.

Разодетые женщины вышли на крыльцо, встали полукругом. У ворот стояла телега, из которой спрыгнули Иван, Николай и три девушки. Со всех сторон улицы бежали любопытные соседи. Мужчины на ходу надевали шапки и картузы, подтягивали непривычные порты, а женщины подвязывали платки на головах, обмотки и лапти на ногах, надетые вместо обычной обуви, поправляли рубахи и поневы.

Медленно подошедший к крыльцу Иван торжественно нес в руках каравай. С пояса он достал из ножен нож, срезал верхушку каравая, выкрошил из нее на землю мякиш и наполнил горбушку медом, поданным ему в банке Николаем.

— Прими, отец названый, мое подношение, отдай мне твою дочь в жены.

Встав на колено, Иван протянул Игнату горбушку. Тот, отхлебнув меда и надкусив корочку, передал хлеб Татьяне.

— Подношение принимаю да передаю родной матери, хозяйке дома.

Татьяна, со слезами на глазах, отпила меда и откусила хлеба.

— Отведайте невестиной каши! — заявила Анна Андреевна и протянула Ирине кастрюлю.

Деревянной ложкой Ирина зачерпнула сладкую кашу, подошла к Ивану и с поклоном передала ему ложку с пшенкой. Следующим отведал кашу Николай, затем Игнат и мама, Ольга, а дальше все гости по старшинству.

Алике и Лесе достались остатки, и дочь старательно шкрябала ложкой по дну кастрюли.

— Я знаю, мама, нельзя оставлять ни крошки, иначе жизнь будет неполной, — прокомментировала Алика.

Дед Игнат стукнул по плечу Ивана плетью, поданной ему подскочившим Степанычем.

— Езжай, проси благословения у родных.

Согласно кивнув, Иван вернулся к телеге, куда забралось еще шесть человек соседей и соседушек, и телега покатила дальше, в конец городка, где дорога заканчивалась на кладбище.

После отъезда телеги жениха женщины-хозяйки и гостьи стали развешивать по двору «приданое» и носить скатерти — застилать ими привезенные с комбината сколоченные столы. Прибыла первая машина-буханка из столовой. Девушки-раздатчицы вынимали из нее посуду и расставляли ее на столах.

— Эх, перебьют половину, когда напьются, — сокрушалась молодая буфетчица, стараясь не зацепиться бусами за тарелки.

— На счастье, — одернула ее заведующая столовой, на груди которой трещала праздничная рубаха. — За все уплачено.

Мужчины-работяги, радостно поглядывая на ярко одетых женщин, расставляли столы и затыкали за пояса длинные полотенца, пытаясь соответствовать общему настроению. Они охотно принимали рюмки с самогонкой, которые подносили им женщины из дома Татьяны Сергеевны. Больше всего их впечатляла не привычная с детства Ольга, а Нина и Людмила, знакомые им по сериалам. Мужчины не верили своим глазам: знаменитости — и на их улице!

На расстеленные скатерти женщины-гостьи со всего Атяшево немедленно выставили блюда с мясной закуской и овощами: помидорами, огурцами, редиской, зеленым луком и укропом. И все время пели и целовались.

Громче всех голосила Людочка: «Обручальное кольцо-о непростое украшенье!» И ей помогало не меньше десятка голосов.

На кладбище Иван и соседи пробыли недолго. На могилу родителей Пшеничникова положили бумажные цветы и насыпали конфет. Затем все, кроме Ивана, разошлись по кладбищу к своим родным, а Иван прочел молитву, перекрестился и вместе с гостями вернулся в телегу.

К праздничным столам их телега так и не добралась: путь ей преградили автомобили гостей. Пришлось телегу отправить обратно к Степанычу и пробираться сквозь толпу пешком.

Ровно в пятнадцать ноль-ноль все стали рассаживаться за свадебные столы. Народу оказалось так много, что Татьяна Сергеевна испугалась. Обернувшись к Игнату, она зашептала:

— Милый, а сколько у нас приглашенных?

— Не волнуйся, Таня. Приглашенных триста человек, но зная нашу специфику, придут пятьсот. Уместимся!

Алика и Леся сложили на скатерти, расстеленной сбоку от дороги, венки, которые они наплели с утра, и раздавали их всем прибывающим гостьям. Гости с удовольствием надевали их на голову — женщины прямо поверх платков и женских повязок.