Синдром бодливой коровы

— Это к-копия п-предсмертной записки! — пояснил он, с трудом выговаривая слова. — Я так и знал! Ни к какой тетке она не поехала. Отправилась в нашу городскую квартиру и там…

Предсмертная записка Любочки напоминала хорошо продуманный перечень горестей и разочарований.

В ней не оказалось ни обращения, ни подписи, только число, однако содержание не оставляло никаких сомнений в том, что Любочка отнюдь не считала свою жизнь удавшейся.

"У меня нет детей и, по всей вероятности, никогда не будет.

Макар занят только юридическими делами, а на меня обращает внимание лишь тогда, когда я ему досаждаю.

У меня нет призвания в жизни.

Я не слишком умна, и коллеги мужа меня презирают.

Когда Макар орет на меня и тычет в нос деньгами, которые он мне дает, я чувствую себя содержанкой.

Я ленива и не очень хочу чему-то учиться.

Я не вижу выхода из сложившейся ситуации".

— Это мои коллеги, — кивнув на провожатых, сказал Макар, когда Настя отдала ему записку обратно. — Дима и Сергей. — Оба кивнули с вынужденными улыбками. — Анастасия, пойдем с нами в дом.

Макар махнул рукой и побрел по вымощенной круглобокими камнями дорожке к парадному крыльцу.

— Почему она это сделала? — задал он риторический вопрос, войдя в гостиную и рухнув на диван. — Неужели из-за этого? — Он потряс в воздухе запиской и горестно уставился на нее. — Анастасия, вы ведь были с ней подругами. Она наверняка делилась с тобой секретами. Ты можешь понять, почему Любочка решила все свои вопросы вот таким способом?

Настя этого понять не могла. Более того, самоубийство настолько не вязалось с Любочкиным мироощущением, что она даже не нашлась, что сказать раздавленному горем мужу.

Возвратившись к себе, она вошла в комнату, где сидел Владимир, и несколько раз прошлась туда-сюда, заложив руки за спину. Тот не обернулся, углубленный в процесс починки. Тогда Настя не сдержалась и сообщила его замечательно вылепленной голове, развернутой к ней затылком:

— Представляете, моя соседка по даче покончила с собой!

— Да что вы говорите? — живо обернулся он. — Из-за чего?

— Ощущала себя никому не нужной, — со вздохом сделала вывод Настя. — Мы с ней приятельствовали, ее муж в трансе.

— От души ему сочувствую.

Настя вспомнила про листок с телефоном, который дала ей Любочка накануне, и в порыве печали извлекла его из сумки. Повертела в руках, разглядывая прелестно выписанные буковки, и только тут заметила, что на обратной стороне тоже что-то есть. В ее ловких пальцах листочек сделал сальто, и Настя увидела, что прямо поперек него торопливо написано: «Меня хотят убить».

Некоторое время Настя тупо смотрела на эту фразу, потом тихо ахнула. Был ли это сигнал SOS? Немой вопль? В голове ее завихрились мысли, толкаясь и мешая друг другу, словно дети на переполненном катке.

«Господи, неужели я прошляпила Любочкину жизнь? — покрываясь холодным потом, подумала Настя. — Она надеялась, что я ей помогу, а я…»

Почему же Любочка тогда, в ресторане, не дала ей понять, что в записке нечто важное? Почему не намекнула на опасность? Понятное дело — из-за усатого. Он не позволил ей уйти в дамскую комнату, встал неподалеку и слушал, о чем они говорят. Значит, именно усатый причастен к смерти Любочки!

А как же тогда письмо, которое показывал ей Макар? Оно определенно настоящее, Макар не дурак и опытный адвокат к тому же. Допустим, Любочку и в самом деле убили. Убийца, дабы замести следы, силой заставил жертву написать предсмертную записку. В этом случае письмо должно быть коротким и предельно лаконичным. Не таким, какое оставила Любочка.

Настя держала записку в дрожащих пальцах и не знала, что с ней делать.

— Вам разговоры не будут мешать? — наконец спросила она у погруженного в компьютерную нирвану Владимира. — Я хочу позвонить подруге, а телефон только в этой комнате.

— Звоните, конечно, — замахал тот руками. — Зачем вы вообще спрашиваете? Это ваш дом.

Настя дрожащими пальцами набрала номер и сказала:

— Люся, ты должна уделить мне несколько минут.

— А почему у тебя такой голос? — тут же заметила та.

— Помнишь мою соседку Любочку Мерлужину?

— Отлично помню, — напряженно ответила Люся. — И?

— Она сегодня ночью покончила с собой.

— Да ты что? — ахнула впечатлительная Люся. — Как? Почему? Она же была такая вся благополучная!

— Вся, да не вся, — отрезала Настя. — Впрочем, я тебе не сплетничать звоню, а посоветоваться.

Кинув взгляд в сторону копошащегося над компьютером Владимира, она понизила голос и продолжала:

— Дело в том, что вчера вечером я видела Любочку.

Она сказала мужу, что поедет ночевать к тетке, а сама отправилась в городскую квартиру Но перед этим ужинала в ресторане с мужчиной.

— Хочешь сказать, у нее был любовник?

— Возможно, любовник. А возможно, и нет. Как бы то ни было, она этому типу слепо подчинялась. Когда я заговорила о Макаре, она тут же начала оправдываться.

Говорила, что это вовсе не то, что я подумала, что она мечтает освежить свои с Макаром отношения, а этот тип вроде как ей помогает.

— Ну-ну, — пробормотала Люся. — Здорово он ей помог.

— Ох, Люся! Я боюсь, как бы он ей в прямом смысле не помог отправиться на тот свет!