Синдром Е

– Абан уцелел, когда случилась эта оплошность в подразделении Шателя, и стал «пациентом зеро». Прежде чем приступить к исследованию его мозга, я испытала на нем ряд методик стимуляции глубинных структур. Стимуляции подвергались главным образом зоны боли, это было необходимо, чтобы вычертить кривые и составить статистические таблицы. Убрать его пришлось бы в любом случае, ну и, скажем так, перед этим я его использовала на полную катушку.

Шарко перекосило от омерзения. Вот почему в плоти Абана были найдены обломки его собственных ногтей! Его пытали!

А кошмарный рассказ между тем продолжался.

– Когда он был уже мертв, Манёвр позаботился о том, чтобы тело нельзя было опознать. На самом деле этого легионера искусным не назовешь, никакой тонкости в работе, никакой эстетики – орудовал клещами да топором. Обеспечив неузнаваемость трупов, Манёвр захоронил их в Граваншоне – посреди пустого пространства, в месте, где не бывает людей, там, откуда было не протянуть ниточку к легиону.

– Какова во всем этом роль Шателя?

Она пожала плечами:

– Как бы это ни выглядело, на самом деле его роль была не слишком велика. Помимо официальных обязанностей, ему было поручено просто отслеживать случайные проявления синдрома Е в своем подразделении. Мы с полковником никогда особо не ладили. Как и многие другие, он не одобрял моих методов, особенно того, что я сделала в Египте. Что же касается легионера Манёвра, этот был у меня на жалованье, и ему была поставлена цель раздобыть копию фильма. Когда Жюльен вышел на след, обнаружил, что бобина может быть у Шпильмана или у этого старика-реставратора, мы ходили к ним обоим вместе. Я хотела избавиться от свидетелей сама.

Люси чувствовала, что Шарко вот-вот взорвется.

– Зачем было изымать глаза? – спросила она резко.

Колин Санате встала:

– Пойдемте со мной…

Комиссар, которого уже по-настоящему трясло, проложил им дорогу в толпе жандармов. Хозяйка дома спустилась в просторный и чистый подвал, указала на старенький серый коврик. Люси поняла просьбу, скатала коврик в рулон – стала видна крышка люка, откинула крышку – и сморщилась: вот где был ужас!

Здесь, в подполе, стояли десятки банок, в которых плавали, медленно вращаясь в формалине, глазные яблоки – с серыми, черными, зелеными, голубыми радужками… Люси с отвращением взяла одну из банок, протянула комиссару. Санате всмотрелась в содержимое, и ее собственные зрачки блеснули как-то злодейски.

– Глаза… Свет, изображение, глаз, мозг, синдром Е… Все связано. Теперь вам понятно? Одно не может существовать без другого. Те глаза, которые вы держите, – это глаза человека с синдромом Е. Знаете, глаз всегда меня буквально околдовывал, как и моего отца, и Жака Лакомба – такой совершенный, такой драгоценный орган! Те глазные яблоки, что у вас в руках, принадлежали Мухаммеду Абану, которого эти идиоты-легионеры приняли за его брата, Хакима Абана. Между вашими пальцами, мадам, находятся сейчас глаза «пациента зеро». Глаза, которые каким-то образом – может быть, нам так никогда и не удастся объяснить каким – отловили в воздухе синдром Е и направили его в мозг, чтобы изменить его структуру. Разве такие глаза не заслуживают самого бережного хранения?

Теперь взгляд самой Санате стал безумным, но Люси трудно было сформулировать, что это за вид безумия. Безумия, рождающегося из настойчивости человеческих существ, готовых на все, лишь бы не отступиться от своих убеждений. Люси обернулась на Шарко, который стоял чуть поодаль, потом взяла Колин Санате за локоть и подвела к ожидавшим наверху жандармам. Но прежде чем передать преступницу в руки блюстителей порядка, спросила ее:

– Остаток жизни вы проведете в тюрьме. Скажите, неужели стоило заниматься тем, чем вы занимались, чтобы все так закончилось?

– О да, конечно же стоило! Еще как стоило! Вы просто не понимаете, до какой степени.

И Колин улыбнулась. А Люси поняла, что эту улыбку ни за какими решетками, ни в какой камере не заточить.

– Изображения, мадам, образы… Жестокость, насилие, выраженные в образах, они везде, они множатся и множатся. Подумайте о своих детях, мадам, вспомните, как они балдеют перед компьютером или приставкой с играми. Подумайте о том, как податлив мозг ребенка, как трудно ему устоять перед теми кошмарами, которые показывают ему чуть ли не с младенчества. Двадцать лет назад еще не было ничего подобного. Если получится, загляните в протоколы вскрытия Эрика Харриса, Дилана Клеболда, Джозефа Уитмана – юношей, которые приходили в учебные заведения с ружьем и стреляли во все, что шевелится. Посмотрите, что пишут о мозговых миндалинах этих молодых людей, – наверняка прочтете, что они атрофированы. И вы поймете, что вся планета бегом мчится к самоуничтожению! – Она поджала губы, но потом передумала и добавила: – Никому нет пощады. Синдром Е может проявиться у кого угодно, где угодно. Завтра, может быть, в вашем доме, у вас, у ваших детей. Как знать…

На этом разговор был закончен, и жандармы увели преступницу.