Синдром Glamoura

Мы обменялись телефонами, после чего Егор подозвал свою собаку и помахал мне рукой на прощание, я помахала ему в ответ. Когда новый знакомый оставил меня наедине с собой, я ощутила очень сильную головную боль и слабость. Нужно было возвращаться домой. Точнее, в то место, где мне приходилось жить. Сейчас я могла мечтать только о постели и тишине. Я не знала, хочу ли, чтобы Егор мне позвонил или не хочу. Вообще, я стала бояться мужчин, даже самые приятные и симпатичные не вызывали у меня доверия. Я опасалась нового предательства или самообмана, дурацких иллюзий, заранее обреченных на провал. Мне хотелось спрятаться от всех, никого не видеть, ни с кем не разговаривать. А вдруг, я и в этом себя обманываю? Чего же все-таки я хочу? Что мне нужно понять, чтобы начать хотеть правильных вещей, и что есть правильные вещи?

* * *

— Где Вы были все утро? Мне оставили инструкции касательно Вашего распорядка дня. Выходить из дома Вы будете только в моем сопровождении. Ваш муж озабочен Вашим состоянием и опасается усугубления.

Моя сиделка Глафира Ксенофонтовна имела большое сходство с надзирательницей из фашистского лагеря для евреев. Огромный рост, грубые черты лица, мужской голос, мужская обувь. Именно такого персонажа не хватало в моей жизни для полного и абсолютного счастья. Теперь все мои действия и передвижения должны были быть санкционированы вот этой бабой из дурацкого фильма про немцев.

— Как долго Вы собираетесь за мной следить? — мне не хотелось спорить или ругаться, вообще-то, мне было плевать на эту тетку, но для вида следовало продемонстрировать возмущение.

— До тех пор, пока Вам не станет лучше, и Вы начнете отвечать за свои поступки.

— Хм, интересно, а кто Вам сказал, что я за них не отвечаю? — я прошла в комнату прямо в обуви, бросила дубленку на диван, уселась в кресло, и с наглым видом закинула обе ноги на подлокотник.

— Ваш муж сказал мне, что Вы пытались покончить жизнь самоубийством и Вас еле спасли.

Она, что, собиралась меня связать или запереть в ванной?

— Вам сообщили неверную информацию, никаких попыток самоубийства я не совершала. Просто немного с порошком в клубе перебрала, не стоит беспокоиться, отдыхайте, — я закурила. На этот раз сигарета пришлась кстати, — и что, позвольте спросить, будет входить в Ваши обязанности, пока мы с Вами будем переживать вынужденное соседство?

Тетке явно становилось не по себе, а я получала удовольствие от ее смущения и неудобства.

— Интересно, как Вы планируете установить, что мое состояние нормализировалось, Вы врач?

— Нет, я медсестра и профессиональная сиделка.

Я затянулась сигаретой и отвернулась к окну. На улице пошел сильный снег, это было приятно и мило. Все деревья моментально приоделись в белые шубки, а соседний дом стал напоминать декорацию из голландской сказки.

— Идите к черту, Вы мне не нужны. Ваше присутствие неуместно, — я сделала последнюю затяжку сигаретой и с силой раздавила окурок в пепельнице, — я иду спать, а Вы убирайтесь из этого дома, надеюсь, я понятно выражаюсь.

Я встала, прошла в спальню и заперлась. Мне безумно хотелось повысить себе настроение небольшой порцией кокаина, совсем небольшой, но у меня не было ни грамма, Вадим, а может, эта тетка, забрали из моего ящика в столе все запасы любимой дури. Слава Богу, был еще бар.

Французский бурбон с колой — неплохая альтернатива любимому кокаину. Коричневая жидкость благородного оттенка согревала душу. Через четверть часа, я почувствовала себя уверенно, и все горести жизни отошли на второй план. Теперь меня занимали планы на вечер больше, чем планы на всю дальнейшую жизнь. Нет, скажу точнее, планы на вечер занимали меня куда больше, чем парниковый эффект, глобальное потепление, политическая ситуация в стране и в мире, и мой собственный завтрашний день. Приятное знакомство с Егором, почему-то оставило неприятный осадок. Я заранее обвиняла его в предательстве, невнимании, безразличии. Егор был ни в чем не виноват, мне просто больше не хотелось верить.

Мне позвонил Витя, поинтересоваться, как у меня обстоят дела. Ему ничего не было известно о моем кокаиновом отравлении, а я не хотела ничего рассказывать своему другу, своему единственному настоящему другу. А вдруг, он от меня отвернется и больше не захочет со мной общаться? Впервые за все время его болезни я не спросила о его самочувствии. Мне было по-настоящему все равно, и вообще не хотелось ни с кем разговаривать. Только я и французский бурбон. Ну, может еще МТV, махровый халат и планы на вечер. Может выдернуть Дину и каких-нибудь ее знакомых в "Моцарт", говорят, неплохое заведение. Отличная кухня, VIP-тусовка, круглосуточное обслуживание. Идея начинала мне нравиться.

Мои размышления прервал телефонный звонок. Я вздрогнула, услышав знакомую мелодию. Звонил Вадим. Его тон разговора не предвещал благоприятного развития событий.

— Ну что, оклемалась? Надеюсь, больше таких выходок не будет, мне это очень не понравилось. Я планирую урезать твое содержание, больше никакого свободного распоряжения кредитной картой, только самое необходимое.

— Я…