Синдром Кандинского

В квартире Алтухова ждал сюрприз. Он решил пробраться к себе, не зажигая света в прихожей. Дверь в комнату легко раскрылась, но у порога Алтухов пнул ногой что-то легкое, и это "что-то" влетело в комнату. Алтухов сразу догадался, что это почта. Раньше соседи складывали ее на кухонном столе, но последний год он почти не появлялся на кухне, а потому редкие письма и повестки в милицию соседка просовывала в дверную щель. То, что Алтухов пнул, по весу и звуку напоминало толстый пакет.

Алтухов прикрыл за собой дверь, включил свет и действительно обнаружил на середине комнаты коричневый крафтовый пакет, аккуратно заклеенный, но без почтовых марок, штемпелей и обратного адреса. Алтухов поднял его, повертел в руках и сел на диван. Он бросил взгляд на ящик, который заменял ему стол, и увидел записку. На тетрадном листе крупным девичьим почерком было написано: "Тов. Алтухов. По заявлению соседей мы заводим на вас уголовное дело. Если вы сами не явитесь в милицию, мы займемся вами серьезно. Считая то, что у вас уже имеется одна судимость, советую вам явиться завтра к 9.00. Иначе вы будете доставлены в принудительном порядке. участковый инспектор, майор..." и далее неразборчиво.

"Серьезно - это как? - подумал Алтухов и усмехнулся. - Значит, до сих пор они со мной чикались... нянчились. А завтра возьмутся за меня всерьез. Говно! С глазу на глаз тыкал, а в записке - "вы". Как же, улика". Алтухов взял записку, скомкал ее и швырнул под диван. После этого он повертел в руках пакет, надорвал его и вытряхнул содержимое себе на колени. Из пакета вывалилась лишь мятая, заляпанная чем-то жирным квартирная книжка. Сердце у Алтухова екнуло. Он раскрыл книжку - на первой странице стояла его фамилия.

- Паша, - прошептал Алтухов. Он еще раз потряс конверт, надеясь найти там хоть какое-то объяснение - письмо или записку. Затем пролистал книжку. В самом конце ее Алтухов обнаружил две купюры по сто рублей. Кроме того, Паша уплатил за квартиру за полгода вперед, но ни письма, ни записки в книжке не было. Для верности Алтухов еще раз проверил ее, швырнул на диван и тяжело поднялся. - Ничего не понимаю, - сказал он. - Пакет кто-то принес. Может быть, сам Паша. Но почему нет записки? - Алтухов засунул книжку во внутренний карман пальто, застегнулся на все пуговицы, но вовремя опомнился. - Черт, рано еще! - с досадой проговорил он. - Да, собственно, и куда я? В любом случае в мастерской его нет. Надо звонить домой. - Алтухов снова сел на диван, но тут же встал. Его бесила невозможность узнать все сразу, прямо сейчас. - Черт те что, - выругался он, - обязательно нужна какая-то тайна. Заплатить за квартиру нашел время, а две строчки написать поленился. И времени сейчас, наверное, часов пять, а то и четыре. - Алтухов взял деньги, посмотрел на них, будто видел впервые, отшвырнул от себя и зло проговорил: - На кой черт они мне нужны? Боже мой, сейчас бы заснуть, а утром проснуться и... утром все выяснится. Все выяснится... - повторил Алтухов с сомнением, - но ничего не изменится.

Он подобрал с пола деньги, сунул в карман и повалился на диван. "Ничего не выяснится, - подумал он. - Все только запутается еще больше. Ни письма, ни записки - это и есть письмо".

Алтухов закрыл глаза, но тут же открыл их и с беспокойством проговорил:

- Может, он хотел от меня откупиться? Дурак, я бы и так ушел. Он специально устроил этот спектакль с печатью на двери. Увидел меня издалека и... Боже! Паши больше нет. В любом случае, спектакль это или что-то еще. Его нет.

Алтухов еще долго разговаривал сам с собой, затем отвернулся к стенке и задремал. Спал Алтухов плохо, часто просыпался, скрипел во сне зубами и стонал. Ему снилась какая-то дрянь: то Нина с Пашей, держась за руки, прыгали под поезд метро. Затем ему приснилось, будто он сидит в поезде дальнего следования и ест чужую курицу, а в это время в купе входит хозяин курицы - участковый инспектор.

Алтухов ворочался и кряхтел до тех пор, пока не увидел, что на улице рассвело. Щурясь, он посмотрел на окно, тяжело сел и протер глаза. Сон не принес ему облегчения. Бледно-серый рассвет вызвал у Алтухова лишь приступ жестокой тоски.

Впервые за последние несколько дней Алтухов вспомнил, что давно не умывался и не брился. Он провел рукой по лицу - оно было скользким, а щеки и подбородок заросли недельной щетиной. Алтухов плюнул на пол и с отвращением растер плевок грязным ботинком.

- Животное, - сказал он и сам себе ответил:

- Да, животное. Успокойся, скоро все кончится.

- Ты говоришь об этом уже много дней! - истерично возразил он себе. - Ты все время болтаешь о том, что скоро подохнешь, но подыхать и не собираешься. Может, хватит тогда болтать?! Умойся, побрейся и иди устраивайся кочегаром в котельную. А хочешь - к Нине под бочок.