Синдром мотылька (сборник)

Казалось, что всего одно мгновение отделяло меня от недавней беседы с участливой регистраторшей. Между тем сумерки за окном сгустились окончательно. Я прислушался и понял, что рабочий день окончен (по крайней мере, здесь, внизу, в приемном покое) и подходить и стучаться в мое неожиданное пристанище уже некому.

Поняв это, я настолько расслабился, что даже позволил себе взять и зажечь зеленую настольную лампу на столе! Логика подсказывала, что тот, кто запирал дверь, позаботился и спрятать ключ. Свет в окне кабинета, если кто его и увидит, припишут за забывчивость врача, не выключившего лампу. И действительно, за всю ночь меня и в самом деле даже мышь не потревожила!

Совершенно спокойно, без спешки, я обошел кабинет, исследовал все ящики стола и полки с папками и, конечно, особенно тщательно пошарил в указанном в записке нижнем ящике. Собственно, особо искать не пришлось: общая тетрадь и вправду обнаружилась в нижнем ящике, в папке с надписью «Истории болезни».

А когда я раскрыл ее, время пошло незаметно.

Полулежа на жесткой кушетке, поставив зеленую лампу на стул, я вчитывался в неровные, расползающиеся строчки – и не мог оторваться. Я буквально «вживался» в них, в эти строчки, не понимая, впрочем, что это – письмо, или исповедь, или сокровенный дневник… Во всяком случае, это была грубая, неприглядная изнанка шоу-бизнеса, вся в мерзости сплетен, скандалов и грязного белья тех самых звезд и звездочек…

Впрочем, читайте сами…

«Поистине – весь мир театр, и люди в нем – актеры. Думаю, в большей степени это касается женщин. Они сами себе лгут, особенно те из них, кто уверяет, что с детства никогда не мечтали о сцене. С самого детского сада о сцене мечтает каждая девчонка. О сцене – с пышными туалетами, цветами, аплодисментами, шампанским и толпами поклонников. И вот вам, будущие звездочки, на пробу – подробная инструкция по внедрению в настоящий мир кино и театра. В этот безумный, безумный, безумный, зовущий и сияющий мир…

Родители мои расстались, даже не успев отметить трехлетие своей дочки. Кто был виноват, и были ли вообще виноватые – сомневаюсь до сих пор. Однако отлично помню, что последующие три года я оказалась предоставленной самой себе: дед еще работал, а бабка постоянно бегала навещать мать по «нервным» больницам. Дома я увидела маму годам примерно к шести, незадолго до появления «нового папы» – моего отчима. Я долго хранила слайды, где мы были запечатлены на нашей общей прогулке, в Александровском саду возле Кремля. К тому времени, как я пошла в школу, мать с отчимом поженились, жили «у нас» – то есть у бабки с дедом – и где-то года три честно пытались найти и мне место в своей новой семье. Помню, что отчим наградил меня прозвищем «Мышонок», раза два пересказывал какие-то детские книги и однажды даже возил в гости к своим собственным родителям, далеко-далеко, на незнакомую Октябрьскую улицу. И еще помню, что во втором классе, когда по причине слабых легких меня отдали в лесную школу-интернат на целый год, ко мне – одна, без отчима – приезжала настоящая, свободная, не издерганная неврозами и проблемами новой семьи, мама. Она привозила чудесные игрушки, с которыми я не расставалась потом много лет. А главное – мы с ней вдвоем гуляли по аллеям лесного санатория, разговаривали, смеялись. Мама долго, спокойно, никуда не спеша, с радостью пересказывала мне итальянские детские сказки – о Гуалтьеро, который видел страшные сны, о скульпторе Фабиано, укравшем творения своего собрата Флорио, и о четырех подземных столбах, державших разрушенный землетрясением древний итальянский город Мессину…

Когда я уже училась в четвертом классе, родился мой брат. И мое детство как-то вдруг кончилось. Началось довольно бесцветное отрочество, в котором особо и вспомнить нечего. Кроме разве что неприятных моментов: где-то классе в восьмом моя девчачья самооценка упала ниже плинтуса в связи с наглым нашествием юношеских прыщей. Борьба с ними сильно отравляла мою жизнь – и дома, и в школе. Что касается «личной» жизни, я ее вовсе свела на нет. А когда, классе в десятом, прыщи оставили меня в покое, у меня, видимо, из-за загнанного внутрь стресса, вдруг стали выпадать волосы. Да так, что пришлось ездить на лечение в Институт красоты на Калининском проспекте (ныне Новый Арбат) и полностью и надолго разочароваться в своей внешности.