Синдром Настасьи Филипповны

Походила по его квартире, осмотрела плазменный экран на стене, фильмотеку, в которой преобладала гангстерская и мафиозная классика…

Ее поразило количество книг, особенно поэзии.

— Неужели ты все это читал?

— Да. Я люблю стихи.

— А сам пишешь?

Опять вопрос был задан с подвохом. Если бы он принял это за приглашение, если бы начал душить ее своими виршами, Юля в ту же минуту «вычеркнула бы его из завещания», как они с Ниной говорили. И опять, не признаваясь в этом даже самой себе, она ждала ответа с трепетом. Но и на этот раз Даня не заметил подвоха.

— Пробовал в отрочестве, но я так люблю хорошие стихи, что не хотелось примешивать к ним свои, плохие. Я почти сразу бросил. До сих пор вспомнить стыдно.

— А какие стихи хорошие?

Он прочел ей «Соловьиный сад» Блока. Юля, конечно, стала капризничать и придираться.

— Специально наизусть учил? — язвительно осведомилась она.

— Нет, просто запомнил. Это легко запоминается. Очень красивые стихи.

— Ну и какой в них смысл? Зачем он ее бросил?

— Потому что вспомнил о своем осле, — терпеливо объяснил Даня.

— Но осел-то оказался чужой! И теперь он ни то ни се: и работу потерял, и девушку, — стояла на своем Юля. — Если ему так дорог его осел, зачем он пошел в соловьиный сад?

— Он влюбился. Об осле забыл. Обо всем на свете забыл. Влюбился, — грустно повторил Даня.

— Так влюбился, что бросил ее ради какого-то дурацкого осла! — буркнула Юля.

— А может, будь он другим, она не отворила бы ему двери, — предположил Даня.

— И в результате все несчастны! — подытожила Юля. — Прочти это моей маме. Она любит безнадежные истории.

— Эту она и без меня знает, я уверен. А ты любишь истории со счастливым концом? — спросил Даня.

— Я в них не верю. — Она бросила на него сумрачный взгляд исподлобья. — Но я просто не понимаю, какой смысл всех делать несчастными, когда автор мог все придумать как-то иначе.

— Э, нет, не скажи. Автор над своим замыслом не властен, — возразил Даня.

— Как это? — удивилась Юля.

— Ну, у плохого автора все получается легко. Нужен счастливый конец? Будет счастливый конец. У плохого автора Вронский женился бы на Анне, и они жили бы счастливо в Италии, а Каренин в Петербурге нянчил бы их детей. А у хорошего писателя герои выходят из-под контроля. Вот Пушкин пишет: «Какую шутку сыграла со мной моя Татьяна! Она — замуж вышла!» Вронский у Толстого вдруг решил стреляться. И ничего авторы с этим поделать не могут. Герой живет по своим законам. В этом и состоит величие Пушкина и Толстого. Да любого талантливого автора. А Блок вообще остро чувствовал трагическую необратимость жизни. Нельзя войти дважды в одну и ту же реку…

— Я этой дурацкой поговорки вообще никогда не понимала, — перебила его Юля. — Если река, допустим, Днепр или Волга, почему я не могу войти в нее столько раз, сколько захочу?

— Река течет, — объяснил Даня. — Та вода, что окружала тебя секунду назад, уже утекла, с каждой секундой все меняется. Ты не можешь удержать эту воду на месте.

— Ну и что? Все равно это все та же Волга или все тот же Днепр, — упорствовала Юля.

— Река — это символ времени, — возразил Даня. — Время необратимо. Именно об этом говорит Блок. Каждый поступок раз и навсегда меняет все. Герой мог не войти в соловьиный сад, но тогда поэма была бы совсем другой. Он просто ходил бы каждый день мимо этих ворот и тосковал. Кто там? Что там? Но он рискнул и вошел. Не откликнуться на зов своего товарища он тоже не мог. Но обратной дороги нет, он оказался в Лимбе. Это такое преддверие ада, где блуждают неприкаянные души, не принятые ни в ад, ни в рай. Помнишь, как он сам говорит:

Наказание ждет иль награда,
Если я уклонюсь от пути?

— То есть лучше бы он не уклонялся, так? — уточнила Юля. — Занимался бы своей каторжной работой, ломал бы слоистые скалы и таскал их вместе с ослом к железной дороге, так?

— Тут нельзя сказать, что было «лучше». Для Блока существует один закон — красота. Она не нуждается ни в объяснениях, ни в оправданиях.

И Даня процитировал ей стихотворение Давида Самойлова:

Неужто только ради красоты
Живет за поколеньем поколенье?
И лишь она не поддается тленью?
И лишь она бессмысленно играет
В беспечных проявленьях естества?

— В общем, красота — это страшная сила, — в свою очередь процитировала Юля. — Ладно, прочти еще что-нибудь. Только не такое длинное.

Даня сказал, что прочтет стихи о ее глазах. Стихи ей ужасно понравились, хотя она не подала виду, а одно место прямо потрясло:

Так на людей из-за ограды
Угрюмо взглядывают львы.

— Это в точности про твои глаза, — сказал Даня.

— Это тоже Блок?

— Да. Стихи о Кармен. Была такая певица — Андреева-Дельмас. У Блока был с ней роман. Она пела заглавную партию в «Кармен», и он посвятил ей целый цикл стихов. Там не все равноценно, но это стихотворение — одно из лучших.