Синдром отличницы

Было бы неплохо, если бы у меня началась амнезия, и я бы просто забыла события вчерашнего дня.

— Лимма, нам нужно поговорить, ты же знаешь, — раздался голос Дейны, — кроме того, ты пропустишь автобус…

Солнечный свет вливался в окошко моей комнаты, которая выглядела такой же унылой и тусклой, как и вся моя жизнь.

— Послушай, дорогая, — произнесла ба примирительно, — то, что я наговорила вчера сгоряча… не принимай все это всерьез. Я просто испугалась. Гарверд не должна узнать о тех письмах, понимаешь? Ей лучше дома, со мной. Я, как никто другой, позабочусь о ней.

Моя мать в том возрасте, когда сама способна решать, что ей лучше. И если бы она знала, что востребована, ее бы след простыл из жизни Дейны еще несколько лет назад. И судя по всему, моя бабушка больше всего на свете боится этого. Чертов эгоизм семьи Лессон!

— Пообещай, что ничего не расскажешь ей, Лимма, — говорила ба, стоя под дверью. — Ты же знаешь, какой это будет удар для нее.

— Я ничего не скажу, — приподняв подушку, произнесла я, — клянусь. Ты довольна?

— Раз так, открой дверь. Пора завтракать. И разве тебе не нужно в лабораторию?

Мне теперь ничего не нужно. Я теперь даже не знаю, как появиться на глаза Баргеру. Лучше выпить яд, чем когда-либо добровольно встретиться с ним.

Сев в постели, я потянулась за халатом. С этого дня у меня будет полно свободного времени, и я могу распоряжаться им как угодно — например, пойти на работу. В какую-нибудь забегаловку. Буду разносить кофе и предлагать «фирменный суп» посетителям. А заодно выкину из головы мысли о своей исключительности и о работе с Такером.

— Привет, мама, — поприветствовала, когда спустилась в столовую и вдохнула аромат душистого зеленого чая.

Я чмокнула маму в щеку и получила ответ через синтезатор: «Привет!»

Многозначно взглянула на ба, которая лишь слабо улыбнулась. Если мама согласилась на синтезатор, значит, все не так плохо.

— Ты опоздала на автобус, Лимма, — изрекла ба, садясь за стол. — Что-то случилось… в лаборатории?

— Ничего, просто доктор Баргер дал мне еще один выходной.

Господи, я чувствовала себя так, будто лгу на исповеди. И дело касалось не моего жалкого вранья относительно работы, а губительной лжи, которой была окутана моя мать. Теперь и я была посвящена в страшную тайну — Гарверд никто не забыл — и я должна молчать. Неужели это и есть ложь во благо? Или это просто способ уйти от проблем?

— Пожалуй, я не голодна… — бросила я, поднявшись из-за стола: — У меня есть кое-какие дела в центре.

— Сейчас? — встревоженно повернулась Дейна.

Сейчас или никогда. Пожалуй, бабушка ни за что не простит мне того, что я собираюсь сделать. Но ведь никто не обещал ей, что моя мать до самой смерти будет прикована к дому в Каптике.

Когда я вышла во двор, день медленно клонился к полудню. Солнце пекло, небо было ясным и безмятежным. Прихватив сумку и деньги на такси, я быстро шагала к тротуарной дорожке, как вдруг из-за кустарника выехал автомобиль и притормозил у моей калитки. От неожиданности я резко остановилась, наблюдая, как дверца дорогого авто открывается и на асфальт ступает мужская нога, обутая в дорогущую туфлю.

Питт обычно не одевался так: строгий деловой костюм, белая рубашка, тонкий черный галстук, чуть расслабленный на шее. Светлая челка была уложена гелем, на запястье сияли дорогие часы. Пленительное зрелище для любого эстета.

Небрежным движением Сайверс снял солнцезащитные очки, впиваясь в меня немигающим требовательным взглядом.

Только не это, чтоб меня!

— Лимма, не уходи, пожалуйста, нам надо поговорить, — крикнул парень, видя, что я медленно отступаю.

Это было тихое кафе, одно из тех, что такие люди, как Питт Сайверс, обходят стороной. Без лишнего шика, помпезности и дороговизны. Здесь кофе стоил, как кофе, а не сапфировый самородок. И официантки здесь улыбались приветливо и искренне.

— Гм… — откашлялся Питт, примостившись в углу на кожаном диванчике и неловко озираясь по сторонам.

В это время в кафе было немноголюдно, но и те гости, что забрели сюда в разгар дня, глядели на Сайверса озадаченно. Определенно, он был слишком хорош. И для этого места, и, конечно, для своей спутницы.

— Вчера тебя не было в университете. Я ждал… — произнес Питт, вскидывая светлые глаза.

— Мне дали выходной.

Его длинные крепкие пальцы переплелись на столешнице.

— Это все неважно… — вдруг проговорил он, не спуская с меня пытливого взгляда, — главное, что произошедшее не сильно тебя напугало. Я знаю, как настойчива может быть моя мать… Кроме того, та идея была откровенно идиотской. Сам не знаю, чем я думал, когда привел тебя на пляж. Я не хочу, чтобы у тебя из-за этого были неприятности.

Можно было просто часами смотреть на него. И неважно, что он говорит. Между нами была какая-то прочная привязанность. Что это? Наваждение? Любовь? У меня в животе все сжималось, а по позвоночнику бежали электрические импульсы.

— У тебя есть невеста, Питт…

Парень изменился в лице, закусил нижнюю губу, обдумывая следующее: