Синдром отторжения

Букет роз – черенок одного из цветков надломлен между шипами – стоял в пластиковой вазе, которую забыли наполнить водой. Бутоны вздрагивали и качались в порывах ветра, сталкиваясь и распадаясь, теряя лепестки. Тени от поездов иногда проносились по комнате, соскальзывая со стен и пролетая над полом, перемежаясь с последним солнечным светом – напоминая о том, что время не остановилось, что каждая секунда приближает нас к темноте.

Простыня сбилась, одеяло скинуто на пол.

Лида лежала у меня на груди. Она не спала, но глаза ее были закрыты, и дышала она ровно и спокойно, как во сне, когда тебе ничего не снится. Я гладил ее по волосам, и она улыбалась.

– Мне до сих пор кажется, что мы летим куда-то, – прошептала Лида. – Что все вокруг движется.

– Земля движется, – сказал я.

– Да. – Лида приподняла голову. – Это наш с тобой космический корабль. Только очень медленный. Так что полет…

– Лида, – сказал я, – Лида, слушай, я…

20

Я ждал темноты.

Обломок антенны приятно оттягивал правый рукав, слегка покалывая острым концом кожу.

Я лежал с закрытыми глазами, закинув за голову руку, чувствуя через сомкнутые веки, что в комнате еще горит свет.

За мной следили.

Я подумал – если Таис решится сейчас зайти, чтобы сделать укол или рассказать очередные бредни, то наверняка заметит этот обломок в рукаве.

Я повернулся лицом к стене и сжался, защищаясь от света. Я чувствовал спиной, как камера просверливает меня электрическим взглядом.

– Таис, – простонал я, не открывая глаз, – Таис, выключи свет. Я очень хочу спать.

– Что? Ты серьезно?

Я обернулся, уставившись в оглушающую белую пустоту.

– Я…

19

Лида села на край кровати и отвернулась. Я наклонился к ней, провел пальцами по ее плечу.

– Ты серьезно? – спросила она. – Думаешь, так можно?

– А кто запрещает?

Я прижался к ней. Она сидела не двигаясь, но я чувствовал, что она вновь отдаляется от меня.

На улице было темно. Окно мы закрыли, но в комнате стоял колкий отрезвляющий холод. Цветы в пластиковой вазе поникли в темноте.

– Есть же процедура. Можно написать заявление. Ничего такого. Я даже хотел уйти с «Гефеста», когда мы разминулись на станции.

– Да, – сказала Лида, – а еще ты хотел уйти с технологического.

– А ты ушла. И вернулась.

– Я не понимаю.

Лида сбросила мою руку, встала с кровати и подняла с пола юбку.

– Не понимаю, – повторила она. – Что это изменит? Ты так явно не поможешь своей карьере. Да и потом, это сейчас…

– Что сейчас?

Лида ничего не сказала. Она застегнула юбку, подобрала мятую кофту и натянула ее через голову.

– Что сейчас? – повторил я.

– Это сейчас ты так думаешь. А потом, потом ты поймешь, что все это… – Лида поморщила лоб, – неразумно.

– Неразумно?

Я схватил ее за плечи и повернул к себе. Она подчинялась с безразличным смирением, как будто просто устала говорить мне «нет».

– Быть с тобой – неразумно?

– Я не то имела в виду. Переводиться в такой ситуации на другой корабль… Экипаж «Ахилла» уже укомплектован, даже если тебя и возьмут, то только с потерей разряда, и ты…

– К черту этот разряд! О чем ты говоришь?

Я обнял ее, и она положила мне голову на плечо.

– Я не знаю, – вздохнула Лида. – Я уже ничего не знаю.

– Ты сама-то хочешь, чтобы я полетел с тобой?

Она молчала.

– Лида?

– Еще два месяца, – тихо сказала она. – Почему мы сейчас должны говорить об этом?

– Ты же знаешь, решение лучше принять сейчас.

– Я не хочу принимать никакие решения, – сказала Лида.

– А я хочу, – сказал я.

Мы легли в постель. Она смотрела на меня, улыбаясь. Я гладил ее по волосам.

– Лида… – прошептал я, и она замерла, ожидая. – Лида, скажи мне, а почему…

18

– Зачем ты мучаешь меня?

Я лежал, отвернувшись от камеры, прожигавшей насквозь.

– Таис! – крикнул я. – Выключи свет!

Мне никто не ответил.

– Лида?

Под потолком щелкнул невидимый выключатель, и комната погрузилась во тьму.

17

Время, отпущенное нам, пролетело быстро. Казалось, все вокруг – все эти ночи, и дни, и город, переставший пугать огнями, и криком, и шумом дорог, и Лида, которая была со мной, и только со мной – лишь привиделось мне во время нейросеанса.

Я перестал думать о войне. Я впервые не хотел улетать с Земли.

Но потом подошло время. Нас ждала пустота, исчерченный пунктирами рейсов открытый космос, «Ахилл».

Мы сидели в тесных неудобных креслах, пока корабль, вырвавшись из гравитационного колодца, выходил на орбиту Земли. Лида смотрела на меня, и по ее глазам я видел – она до сих пор не верит в то, что мы вместе. Перевод, вопреки опасениям, легко одобрили – кто-то из команды «Ахилла» получил преждевременное повышение, а я потерял обещанный мне второй разряд и четыре месяца отпуска на Земле.

И вот я снова на корабле, в тесной рубке, где мы едва не касались друг друга плечами. Я боялся, что за отпуск в Москве успел привыкнуть к огромным открытым пространствам, к облачному небу, к дождю, к ночной темноте, лишенной звезд, однако теперь все это представлялось странным и стремительным сном – из тех, которые сразу же забываются на рассвете.

Я вернулся домой.