Синдром отторжения

В сети, впрочем, ходило множество различных версий – правда, без анимированных реконструкций и орбитальных снимков. Официальные каналы упорно отмалчивались, не желая объяснять, каким образом корабль научного корпуса смог уничтожить военную базу, и за них отдувались многочисленные любители заговоров, основывая теории на вымыслах или непроверенных слухах.

Утверждалось, например, что до того, как связь с «Тереем» оборвалась, он умудрился послать на базу сигнал бедствия, чем и внес замешательство в ряды военных, привыкших к тщательно распланированному служебному безделью. К тому же уничтожить базу за такой краткий период времени можно было лишь при необыкновенно точной, точечной бомбардировке, что как-то невольно склоняло к предположениям о существовании реального невымышленного заговора среди военных.

– На настоящий момент, – говорила ведущая, – «Терей» остается на орбите Венеры, однако никакого вооружения на борту у «Терея» нет, и он не представляет никакой угрозы для жителей Венеры или Земли.

– Только вот если такой корабль упадет на планету… – сказал Виктор.

– А я читал, у него есть термоядерные заряды невоенного применения, – вспомнил я. – Как-то не сходятся у них версии.

– Ну, да.

– Также к Венере были отправлены два крейсера для урегулирования конфликта… – послышался дребезжащий голос.

Виктор открыл вторую бутылку и собирался приложиться к горлышку, как вдруг замер, нахмурился и посмотрел в экран.

– …которые прибудут туда уже через…

64

«Запомните этот день. Сегодня мы перестали быть детьми». (Нравится двенадцати пользователям. Не нравится двум пользователям.)

«Мне кажется, рано или поздно нечто подобное должно было произойти. Такова уж природа человека. Создавать и разрушать. Хотя я, честно говоря, надеялся, что кризис на Венере уже разрешился. Все это так неожиданно». (Нравится двум пользователям.)

«Мы всегда на что-то надеемся, но жизнь, увы, идет без нашего ведома». (Нравится девяти пользователям.)

«Я, наверное, выскажу странную мысль, но мне кажется, что в каком-то смысле даже лучше, что все это произошло именно сейчас, а не через несколько лет, когда мы бы окончили институт и этот кризис затронул бы нас в полной мере. А пока есть еще время на то, чтобы все пришло в норму». (Нравится одному пользователю. Не нравится тридцати шести пользователям.)

«Опять надежды? И неужели дальнейшее трудоустройство беспокоит тебя больше всего? Гибнут люди! Да и на самом деле, когда мы окончим институт все может стать гораздо, гораздо хуже». (Нравится девятнадцати пользователям. Не нравится трем пользователям.)

«Наверное, ты права, да. Но все-таки хочется надеяться на лучшее. Опять надежды, как ты говоришь». (Нравится одному пользователю. Не нравится двум пользователям.)

«Наверное, и ты прав. Что еще у нас остается, кроме надежды?» (Нравится одному пользователю. Не нравится одному пользователю.)

63

В те дни мне казалось, что я сам живу на Венере.

На Земле шли десятки судебных следствий, обвинительные приговоры стряпались с таким рвением, как если бы только от этого зависело решение всех неурядиц, а я следил каждую ночь за движением редких огоньков на небе и ждал, когда два огромных военных крейсера выйдут на низкую орбиту, затмив свет Луны.

В новостях долгое время ничего не сообщали, а потом оказалось, что миротворческую, как ее называли, операцию отменили и что у Венеры теперь есть военные корабли.

Мы ничего не понимали.

Соколовский на одной из лекций долго рассуждал о том, как у сепаратистов мог появиться собственный флот и строил невнятные гипотезы – например, что крейсеры были захвачены во время штурма искусственной луны, где они якобы проходили внеплановое техническое обслуживание. С ним пытались спорить – в сети тогда пользовались популярностью совсем другие разоблачительные теории о расколе внутри вооруженных сил, – а я сидел на дальней парте, молча кивал в ответ на язвительные ремарки Виктора и перечитывал сообщения Лиды в сети.

– Крыть ему, по ходу, нечем, – сказал Виктор, с трудом сдерживая смешок.

Я ничего не ответил и открыл в суазоре свою переписку с Лидой о фотографии «Патрокла». Виктор с любопытством заглянул мне через плечо.

– Не знаешь, кстати, где она? – шепотом спросил он. – Вроде не было всю неделю. И в соцветии ничего не пишет.

– Не знаю, – сказал я.

– Не звонил? – удивился Виктор. – Ну, ты даешь! – Он посмотрел на меня с наигранным осуждением, забавно наморщив лоб. – Я бы на твоем месте…

Соколовский что-то с жаром доказывал о венерианских кораблях, размахивая руками.

Я открыл карточку Лиды в списке контактов, провел пальцем над ее сетевым номером, не касаясь его, и надавил на яркую кнопку с иконкой мгновенного сообщения. На экране всплыла клавиатура, я даже начал набирать «привет» – «п», которая сама превратилась в прописную, «р», «и»… – но остановился.

– Это в принципе, в принципе невозможный сценарий! – распалялся Соколовский. – Да вы хоть представляете себе, что сейчас бы творилось?! Это же нужно вообще не иметь ни малейшего понятия о…

– Тебе помочь? – Виктор толкнул меня локтем.

Я отвернулся, пряча от него экран.