Синдром пьяного сердца (сборник)

Особенно выделялся медвежьей фигурой Андрей. Серега был стройней и выше, очки в старомодной золотой оправе делали его похожим на иностранного профессора. Петя был и поемче, и помоложе. Миловиден, тих, голубоглаз.

– В театре шумновато, – сказал Серега, поморщившись.

Андрей уточнил, что лучше бы поскромнее, в творческой, знаете ли, обстановке…

Павел Семенович слушал потупясь.

– Разве что в гостинице? – предположил деликатно.

– Да, да! – подхватили поэты. – Ну конечно, в гостинице… Как мы сами не подумали, что в гостинице…

– Творческая группа, скажем… из четырех человек вас бы устроила?

– Именно группа, из четырех…

– Тогда после спектакля в девять, – подтвердил буднично Павел Семенович. – Мы, кстати, и остановились с вами в одной гостинице…

Поэты горячо простились с администратором и покинули здание театра.

День у меня выдался суетный, жаркий, так что вернулся в номер поздно и уже ни о чем не мечтал, только бы принять душ да завалиться в кровать. Утром в пять часов у меня теплоход на Байкал.

Тут и позвонили поэты по местному гостиничному телефону.

– Зайди на чуть-чуть, – сказали. Кажется, звонил Серега. – Время-то детское, а мы стихи читаем.

Должен отметить, что это были хоть и молодые, но уже известные поэты, их печатали столичные журналы, хвалили в прессе. Частенько встречал я дружную тройку в писательском доме, в ресторане, где они шумно праздновали очередной успех.

Соблазнясь стихами, я спустился этажом ниже и постучал в дверь, из-за которой доносились громкие голоса.

Павел Семенович сдержал обещание и привел четырех молоденьких актрис. Сам же скромно посиживал в уголочке и со стороны наблюдал за процессом творческого общения. Зато поэты блистали красноречием: читали стихи, произносили тосты, острили, импровизировали.

Вскоре тишайший администратор откланялся с извинениями и удалился, прихватив с собой одну из девиц. Пирушка же продолжалась. Стало шумней и раскованней. Подшучивали над Андреем, который якобы во Внукове так перегрузил собой самолет, что его пришлось облегчать за счет багажа, то бишь многочисленных рукописей. Аэродромная обслуга рыдала, читая разбросанные по летному полю белые листочки со стихами, и заучивала их наизусть…

Андрей парировал выпад байкой про влюбчивого тихарика Петю, который назначил миловидной стюардессе свидание в городе Иркутске, у памятника, но забыл какого именно. Потом они оба накинулись на Серегу и стали выговаривать за брошенную в Москве некую брюнетку, от которой он и бежал в Сибирь…

Девушки дружно смеялись. Однажды лишь возникла непредвиденная пауза.

Кто-то из компании, кажется Петя, из чувства справедливости предложил друзьям-поэтам сделать трехминутную паузу и дать слово другой стороне.

– В конце концов, интересно выслушать и «маленьких лебедей», – сказал он. – Хотя понятно, что главный их язык – пластика… Не случайно кто-то из великих говаривал, что совершенство человечества воплощено именно в балете!

Девушки переглянулись и дружно заверили, что они никакая не пластика и совсем уж никакие не маленькие лебеди, о которых так красиво говорил поэт Петя. Хотя танец «маленьких лебедей» они обожают. Наверное, восприняли слова Пети как оригинальную шутку столичных гостей.

Но гости-то удивились. И Андрей, упираясь глазами в закуску, поинтересовался:

– Так вы хотите сказать, что вы… не ба-ле-ри-ны?

– А почему мы должны быть балерины? – спросили в свою очередь девушки.

– Но кто же вы тогда? Если вы… не ба-ле-ри-ны?

– Как – кто? Мы «не ба-ле-ри-ны»… – отвечала одна, не самая робкая из них.

– И не актрисы?

– Конечно нет.

Вот тут и наступила неловкая пауза. Обстановку разрядил рассудительный и почти трезвый Серега.

– Ай да ваш Павел Семенович! – воскликнул он. – Ай да умница, сукин он сын!

– Почему – наш? – парировали девушки. – Может, он «ваш» Павел Семенович?

– Наш! Наш! – завопили поэты. – Ге-ни-аль-ный администратор!

– У Даля, между прочим, – сказал умный Серега, – слово «администратор» обозначает – исполнительный человек…

– Исполнил! Исполнил! – было единодушно решено.

И веселье продолжилось далее.

Было тут же предложено выпить за здоровье Павла Семеновича, который столь тонко и глубоко смог постичь душу поэта.

«Три души», – добавил я и, пригубив вино, поспешил откланяться.

Меня, кажется, и не удерживали. Творческих единиц после моего ухода оставалось ровно столько, сколько нужно для полного взаимопонимания.

Прощаясь, я успел перекинуться с поэтами по поводу будущей нашей встречи, поскольку вслед за мной они собирались побывать на Байкале.

– В Слюдянке… Через три дня. – Серега, поблескивая золотыми очками, привстал и протянул мне рюмку. – Предлагаю выпить за неожиданность!

Неожиданно, так я понимал, встретились в редакции. Неожиданно получили гонорар за ненапечатанные стихи… И девушек подцепили…

– За неожиданную встречу на Байкале, которую ожидаю. – Я выпил последнюю рюмку и ушел к себе в номер.