Читаем Синдром публичной немоты. История и современные практики публичных дебатов в России полностью

Результатом многочисленных нарушений на общественных слушаниях 1 сентября 2009 года стал оглушительный медиаскандал, организованный петербургскими градозащитниками. Их усилиями неправомерность проекта строительства 430-метрового небоскреба в историческом центре Петербурга стала предметом широкой общественной дискуссии, которая сопровождалась массовой протестной кампанией. Эта успешная кампания завершилась 9 декабря 2010 года решением городской администрации о переносе строительства общественно-делового комплекса «Газпромнефти» в другое, удаленное от исторического центра место.

Анализируя природу «публичной немоты»

Соседский сход, дискуссии активистов градозащитных движений, отчетное собрание правления жилищно-строительного кооператива, общественные слушания по «Охта-центру» – все эти коммуникативные ситуации, несмотря на внешнюю разнородность, имеют между собой больше общего, чем различного. Их характеризует общее пренебрежение регламентирующими процедурами и соответствующими случаю «цивилизованными манерами» в элиасовском их понимании [Элиас 2001: 59–108]. Их участники в большинстве своем имеют ограниченный опыт участия в публичных дебатах. Недостаток подобного опыта, помноженный на массовое взаимное недоверие и, как следствие, – на неуважение к чужому мнению, к любой оппонирующей позиции, – все это вместе порождает множество коммуникативных неудач, которые могут быть выражены метафорой «публичная немота».

Большей части описанных выше собраний присущ дефицит разделяемых правил и принципов согласования общей позиции/решения. Граждане не знают, как преобразовать полифонический шум «народного веча» в эффективный и ограниченный по времени процесс выработки общего мнения. Как, не превратив собрание в бесконечную «говорильню», учесть мнения разных сторон, выслушав каждую из них, и в обозримые сроки найти компромиссы между различными позициями диспутантов[134]. Другой чертой, объединяющей описанные коммуникационные ситуации, можно считать низкий уровень коммуникативной компетенции вовлеченных в дискуссии индивидов[135], которых сложно назвать публикой в республиканском смысле слова (ответственные, информированные, способные к самоорганизации граждане).

За исключением одного случая, все представленные выше примеры дискуссий далеки от нормативного идеала делиберативной демократии в понимании Хабермаса. Хабермас рассматривал дискуссию как практику совместной выработки общественного мнения путем неограниченного, свободного и равного участия индивидов в рационально-критическом публичном споре. Он указывал на три нормативных критерия публичной дискуссии: 1) принцип, согласно которому сила лучшего аргумента доминирует над властью социального статуса; 2) свобода обсуждать и критиковать общезначимые вопросы; 3) принцип неограниченного участия [Habermas 1989: 36–37]. Таким образом, успешной дискуссией можно считать коммуникацию двух и более акторов, в ходе которой равные стороны, аргументируя и уравновешивая взаимные интересы в компромиссном режиме, сформулировали общую позицию по обсуждаемым вопросам. Цель публичных переговоров – рационально ориентированный консенсус. В идеале консенсус снимает существующее в обществе напряжение, помогает разрешить разногласия и выработать общие стратегии поведения.

Можно сказать, что успех публичной дискуссии определяется факторами «внешнего» и «внутреннего» порядка, или обстановкой (структурными условиями, в которых происходит обсуждение) и установкой (индивидуальной коммуникативной компетенцией) ее участников. Говоря об обстановке, я имею в виду общую рамку дискуссии: в каком пространстве, сколько людей, по какому поводу собрались и каких ролей и правил они придерживались в ходе переговоров. Обстановка оценивается через три рамочных для дискуссии критерия: 1) равенство участвующих сторон в выражении и отстаивании своей позиции, 2) уровень формализации (строгое следование регламенту, соблюдение очередности выступлений, ведение протокола, использование процедуры голосования и пр.) и 3) степень публичности переговорной практики (открытость дискуссии для участия, присутствие СМИ, численность публики).

Попробуем разобрать ситуации описанных выше дискуссий по осям установки и обстановки. Такой анализ позволит приблизиться к пониманию основных препятствий для развития делиберативных практик в российском обществе, а также определить условия, необходимые для успешного преодоления нашими согражданами «публичной немоты».

Перейти на страницу:

Похожие книги

Живым голосом. Зачем в цифровую эру говорить и слушать
Живым голосом. Зачем в цифровую эру говорить и слушать

Сегодня мы постоянно обмениваемся сообщениями, размещаем посты в социальных сетях, переписываемся в чатах и не замечаем, как экраны наших электронных устройств разъединяют нас с близкими. Даже во время семейных обедов мы постоянно проверяем мессенджеры. Стремясь быть многозадачным, современный человек утрачивает самое главное – умение говорить и слушать. Можно ли это изменить, не отказываясь от достижений цифровых технологий? В книге "Живым голосом. Зачем в цифровую эру говорить и слушать" профессор Массачусетского технологического института Шерри Тёркл увлекательно и просто рассказывает о том, как интернет-общение влияет на наши социальные навыки, и предлагает вместе подумать, как нам с этим быть.В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Шерри Тёркл

Обществознание, социология
Современные социологические теории.
Современные социологические теории.

Эта книга о самых интересных и главных идеях в социологии, выдержавших проверку временем, и в системе взглядов на основные социальные проблемы. Автор умело расставляет акценты, анализируя представленные теории. Структура книги дает возможность целостно воспринять большой объем материала в перспективе исторического становления теории социологии, а биографические справки об авторах теорий делают книгу более энциклопедичной. В первой части издания представлен выборочный исторический обзор теорий и воззрений мыслителей, чье творчество подробно анализируется автором в последующих разделах. Предмет рассмотрения второй части — основные школы современной социологической теории в контексте широкого движения к теоретическому синтезу и попыток объединить микро- и макротеории. В третьей части рассматриваются два ведущих направления в современной социологической теории, касающиеся соотношения микро- и макросвязей. Заключительная, четвертая, часть посвящена изложению взглядов наиболее значительных теоретиков постмодернизма и тенденциям развития сегодняшней теории социологии. Книга, несомненно, привлечет внимание не только специалистов различного профиля и студентов, но и любого читателя, интересующегося законами жизни общества.

Джордж Ритцер

Обществознание, социология
Что такое историческая социология?
Что такое историческая социология?

В этой новаторской книге известный американский исторический социолог Ричард Лахман показывает, какую пользу могут извлечь для себя социологи, обращаясь в своих исследованиях к истории, и какие новые знания мы можем получить, помещая социальные отношения и события в исторический контекст. Автор описывает, как исторические социологи рассматривали истоки капитализма, революций, социальных движений, империй и государств, неравенства, гендера и культуры. Он стремится не столько предложить всестороннюю историю исторической социологии, сколько познакомить читателя с образцовыми работами в рамках этой дисциплины и показать, как историческая социология влияет на наше понимание условий формирования и изменения обществ.В своем превосходном и кратком обзоре исторической социологии Лахман блестяще показывает, чем же именно она занимается: трансформациями, создавшими мир, в котором мы живем. Лахман предлагает проницательное описание основных областей исследований, в которые исторические социологи внесли наибольший вклад. Эта книга будет полезна тем, кто пытается распространить подходы и вопросы, волнующие историческую социологию, на дисциплину в целом, кто хочет историзировать социологию, чтобы сделать ее более жизненной и обоснованной.— Энн Шола Орлофф,Северо-Западный университетОдин из важнейших участников «исторического поворота» в социальных науках конца XX века предлагает увлекательное погружение в дисциплину. Рассматривая образцовые работы в различных областях социологии, Лахман умело освещает различные вопросы, поиском ответов на которые занимается историческая социология. Написанная в яркой и увлекательной манере, книга «Что такое историческая социология?» необходима к прочтению не только для тех, кто интересуется <исторической> социологией.— Роберто Францози,Университет Эмори

Ричард Лахман

Обществознание, социология
Комментарии к материалистическому пониманию истории
Комментарии к материалистическому пониманию истории

Данная книга является критическим очерком марксизма и, в частности, материалистического понимания истории. Авторы считают материалистическое понимание истории одной из самых лучших парадигм социального познания за последние два столетия. Но вместе с тем они признают, что материалистическое понимание истории нуждается в существенных коррективах, как в плане отдельных элементов теории, так и в плане некоторых концептуальных положений. Марксизм как научная теория существует как минимум 150 лет. Для научной теории это изрядный срок. История науки убедительно показывает, что за это время любая теория либо оказывается опровергнутой, либо претерпевает ряд существенных переформулировок. Но странное дело, за всё время существования марксизма, он не претерпел изменений ни в целом и ни в своих частях. В итоге складывается крайне удручающая ситуация, когда ориентация на классический марксизм означает ориентацию на науку XIX века. Быть марксистом – значит быть отторгнутым от современной социальной науки. Это неприемлемо. Такая парадигма, как марксизм, достойна лучшего. Поэтому в тексте авторы поставили перед собой задачу адаптировать, сохраняя, естественно, при этом парадигмальную целостность теории, марксизм к современной науке.

Дмитрий Евгеньевич Краснянский , Сергей Никитович Чухлеб

Обществознание, социология