Синдром счастливой куклы

Вручаю Никодиму початую бутылку — он уже выхлебал свое пиво, но гармонию с миром так и не обрел. Тот кивает в знак благодарности и отворачивается к окну.

До судороги напрягаю ноющие мышцы — стараюсь не льнуть к Юре, хоть и сижу на нем, изо всех сил втягиваю живот, чтобы его грабли не лапали меня и не касались даже случайно.

Зато со всей страстью упираюсь коленом в бедро Ярика, разглядываю длинные ресницы, точеный профиль и все еще чуть припухшие губы, исследовавшие каждый сантиметр моей кожи и шептавшие на ухо самые красивые слова на свете. Я едва дышу и уплываю с ума, а он задумчиво смотрит на дорогу.

— Я скучал… — Юру, усосавшего банку темного эля, пробивает на лирику. — Я все высказал матери, мы два дня были на ножах. Обещала подумать над своим поведением… Вот увидишь, она осознает, что была не права! Понимаю, тебе никогда не везло с людьми, но я все улажу. Веришь? — Он трется носом о мою щеку и лезет целоваться, но Ярик прикусывает несколько раз дернувшуюся губу и резко поворачивается к нам:

— Чувак, а с ментами или местными проблем не будет?

— Не ссы, если что, скажем, что отдыхаем после сельхозработ. Музычка, пивко… — Юра хмыкает и тут же забывает о своих романтических поползновениях, а я мысленно благодарю Ярика за помощь. — Местных там нет. Да и какой дурак сунется в эту дыру…

Он снова углубляется в оргвопросы — проговаривает порядок песен в выступлении, в сотый раз заставляет Ками проверить зарядку на камере и наличие запасных аккумуляторов в рюкзаке, а я незаметно глажу бритый затылок Ярика, наматываю на палец мягкие волнистые волосы, провожу костяшками по теплой шее и едва сдерживаюсь, чтобы не прошептать ему, что люблю… Он не палится — сосредоточенно смотрит вперед и потягивает пиво, но я вижу: ему приятно. Сейчас он по-настоящему расслаблен и готов замурлыкать, как кот.

Он порвет публику, сделает все по высшему классу, за ним будут гоняться лейблы… Сегодня он отплатит Юре за вдохновение и мотивацию, исполнит мечту ребят о сцене и избавится от призраков прошлого, раз и навсегда доказав, что может все.

А потом, взявшись за руки, мы свалим в закат и будем жить долго и счастливо…

23

Наконец из зарослей вишни выплывают знакомые серые стены и металлический забор, «Ласточка» тормозит на заставленной машинами обочине, мы вытряхиваемся наружу и выпрямляем затекшие конечности. Дейзи глушит мотор, открывает багажник и заботливо вручает каждому по рюкзаку.

Ворота распахнуты настежь, по участку расслабленно прогуливаются странные личности — знакомые и не очень. Дымится мангал, гремит музыка, пиво льется рекой.

Света сердечно приветствует Юру, и ее загадочное лицо озаряет обкуренная улыбка. Впрочем, ничего нового. У меня никогда не было к ней антипатии.

Однако она оборачивается к Ярику, плотоядно скалится и пожирает его глазами, и я вдруг припоминаю, что до нашего знакомства он две недели жил у нее на флэте.

— Пр-ривет, мой ангел. Твой совет сработал. Уныние отпустило… И почему я не поговорила с тобой раньше? — Ее грудь томно вздымается в глубоком декольте, и меня переполняет решимость сломать этой озабоченной нос.

Ребята уходят в коттедж, я глубоко вдыхаю и бреду следом. Здороваюсь с теми, кого не видела, и приступаю к своим обычным обязанностям — расстилаю на строительном столе неиспользованную для розжига газету, достаю мерч и аккуратно раскладываю.

Вокруг мгновенно образуется небольшая толпа, футболки и украшения разлетаются за двадцать минут.

Юра ругается с техниками и двигает мониторы в глубину сцены — на сегодня ею стала площадка недостроенной лестницы, Ярик меняет струну на гитаре, Дейзи отрабатывает вступление, создавая неимоверный грохот и шум.

Ребята увлечены прогоном, но иногда Ярик отвлекается от великих дел, находит меня взглядом и пристально смотрит. Мы — лучшие друзья и сообщники, мы на одной волне, но об этом не знает больше ни одна живая душа…

Подпадаю под гипноз, таю, все вокруг перестает существовать, но чьи-то широкие плечи заслоняют обзор. Мгновенно узнаю длинную потертую бордовую рубашку в клетку и фокусируюсь на раскрасневшемся лице Юры — в зеленых глазах застыла смертельная усталость, ко взмокшему лбу прилипли черные пряди — это я красила их в цвет воронова крыла.

Вздрагиваю, но осаждаю себя — Юра никогда не устает, не унывает, не расстраивается и не сдается.

В следующую секунду он наклоняется над моим ухом и, перекрикивая грохот, орет:

— Скажи мне, что это не сон!

Я прищуриваюсь и глотаю скользкий ком. Ну конечно же, он имеет в виду, что мерч разлетелся очень быстро, а народу собралось очень много, и песни его звучат очень круто…

— Оставим пару штук, хорошо? Замутим розыгрыш. — Прячу оставшиеся браслеты в рюкзак и трусливо сбегаю. Сбрасываю его в углу среди других пожитков и выхожу на улицу.

Во дворе многолюдно — все доски заняты, гости сидят даже на прогретой солнцем плитке — несмотря на разгар дня, кое-кто уже изрядно пьян. Чуть дальше, в гигантских бетонных кольцах несостоявшегося водовода, несколько парней катаются на скейтах.