Синдром удава

В среду в «Урании» состоялась моя встреча с общественностью Вены. Помогал мне поделиться воспоминаниями переводчик Мартин Грюнбрег. В своем выступлении наряду с прочим я сообщил и о том, что фотография Сокола и его план освобождения Вены экспонированы в Музее Отечественной войны в Москве, а также о моем ходатайстве к российскому Президенту о награждении Сокола высокой российской наградой, и о том, что в настоящее время вопрос рассматривается в Федеральной службе безопасности. Потом задавались вопросы, в том числе: чем наградило меня мое правительство по возвращении на Родину? И как повлияли разгром штаба Сокола эсэсовцами и срыв восстания на операцию по освобождению Вены? В отношении «награды» — упомянул о имеющихся у меня на сегодня 14 военных и гражданских государственных наградах. Не мог не упомянуть и о ссылке, и о заключении в заполярных норильских лагерях. Что касается моей оценки влияния разгрома штаба Сокола и срыва восстания, я высказал мнение, что это существенно не повлияло на успешное выполнение операции по освобождению и сохранению города. Успех операции был в значительной степени обеспечен действиями Сокола, переправившего через линию фронта советскому командованию оперативный план обороны Вены и свой план ее освобождения с проходом через созданные им бреши в обороне. Восстание, если бы оно состоялось, привело бы к разрушениям и многочисленным жертвам гражданского населения.

Встреча продолжалась часа два, не меньше. Уже в пятницу, 8 марта, через день после встречи, в газете «Зальнбургер Нахрихтен» появилась публикация Хельмута Шлиссельберга под заголовком названия моей книги на немецком языке: «Der Spion, den sein Vaterland verraten hat» и подзаголовком: «Boris Witman bezahlte fur seine Mitwirkung an der Befreung Wiens mit Lagerhaft — Wien-Besucn nach 51 Janren». («Борис Витман заплатил за свое участие в освобождении Вены лагерным заключением. Посещение Вены спустя 51 год»). Оперативность, достойная подражания!

Четверг, 7 марта — кульминационный день: чествование Карла Сокола и вручение ему почетнейшей государственной награды «Кольца чести».

Еще накануне я мысленно составил план своего выступления, но Карл сказал, что никаких приветственных речей не будет. Без четверти одиннадцать я вошел в зал заседаний сената в городской ратуше. Карл был уже там в окружении военных и штатских. Я не стал отвлекать его. Прошел в конец зала и сел в предпоследнем ряду. Зал начал постепенно заполняться приглашенными. Меня заметил Мартин (переводчик), подошел и сказал, что я «не там сел»... Он подвел меня к первому ряду, где на каждом кресле лежали карточки с фамилиями. Мартин показал на кресло в середине ряда. На карточке была моя фамилия...

С момента прибытия в Вену я везде встречал очень теплый прием и доброжелательное отношение, но такой чести, признаюсь, не ожидал...

Минуты за две до одиннадцати на еще не занятое справа от меня кресло села небольшого роста седовласая пожилая дама. Что-то подсказало мне, что это жена Карла... Вспомнил публикацию в австрийском журнале о Соколе и его книге. Эту страничку из журнала прислал мне в письме Карл лет пять назад. В ней был снимок молодого Карла в военной форме вместе с красивой молодой женщиной, его невестой. Конечно, годы внесли свою корректировку, но я узнал ее (Карл собирался сегодня представить меня своей супруге, но мы обошлись без его помощи и даже успели в оставшиеся до начала секунды выразить друг другу чувства взаимной дружеской симпатии).

Тем временем на трибуне появился д-р Михаэль Хойпль — бургомистр Вены. Он обратился к собравшимся с торжественной речью, в которой воздал должное заслугам Сокола в организации Сопротивления и его личному вкладу в спасение Вены от разрушения.

Затем он вручил Соколу награду — «Кольцо чести», золотое массивное кольцо с драгоценными камнями.

Сокол выступил с ответным словом. Он был сдержан и внешне спокоен — такой же, каким я узнал его в сорок пятом. Голос звучал ровно и уверенно, без лишних пауз, ненужных междометий и мычания, фразы четки и лаконичны. Ему мог бы позавидовать любой профессиональный докладчик. Я восхищался его самообладанием: столько силы, мужества и ясности ума было в этом восьмидесятилетием человеке, испытавшем опасности и невзгоды, приговоренном к смерти и едва не разделившем участь своих ближайших соратников — майора Бидермана, гауптмана Гута и обер-лейтенанта Рашке, повешенных нацистами за день до вступления в Вену советских частей.

Сокол прошел жесточайшие испытания и вышел из них с честью. «Аншлюс» 1938 года он воспринял как оккупацию Австрии нацистами и личную трагедию.

Молодой лейтенант решил оставить военную службу; задумался, стоит ли вообще жить?.. В отчаянии он уединился в горах и был близок к тому, чтобы уйти из жизни, но понял, что этим ничего не изменит и что его долг — борьба против нацистов.