Синдром вечного возвращения

— А что? — удивился Вальтер, кажется — вполне искренне. — Симпатичные ребята. И планета у них весьма приличная. Ты знаешь, моя мама говорит в таких случаях — культурная планетка… — размышляет Вальтер. — Не здороваются, правда, при встрече… Но это ведь — ничего, а? — он посмотрел на Эрнста.

— Ничего… — ошеломлённо согласился тот. Чтобы хоть как-то поддержать товарища, который, как Эрнсту кажется, сейчас переживает не самые лёгкие минуты, Эрнст подхватил: — Мне тоже поначалу показалось странным, что в их повседневности напрочь отсутствует такая речевая фигура как приветствие…

— Ага, — кивнул Вальтер. — Ни разу не поздоровались…

— Но ты прав — это ничего, — продолжает Эрнст успокаивающим тоном, как разговаривают с трудным или расстроенным ребёнком. — Ничего страшного, общению это не вредит, и без этого как-нибудь перебьёмся.

— Перебьёмся, — решает старший в их немногочисленной группе.

— И напитки у них — полная чушь, — не зная, что ещё добавить и зачем это нужно упоминать, говорит Эрнст, а сам напряжённо вглядывается в лицо нависшего над ним Вальтера, а тот взирает куда-то вдаль, отрешённо и самозабвенно. — Когда пробовал эти их горячие травы, чуть не вывернулся наизнанку! — усмехается он, рассчитывая шуткой хоть как-то растормошить Вальтера. — Таким пойлом только сопло охлаждать… — весьма к месту вспоминает он традиционную для звездолётчиков идиому.

— Да-да! — оживляется Вальтер. — Именно так! — охотно согласился он. — А ещё они спят на гвоздях! — хохотнул Вальтер, и Эрнст ему вторит, услужливо — как смеются вместе с больным человеком, лишь бы сделать тому приятное.

Вальтер враз становится серьёзным и даже мрачным. Он как-то подбирается, вытягивает шею, распрямляется всем телом, после чего холоднеет лицом.

Эрнст понимает, что ничего хорошего такие метаморфозы не предвещают.

— Я это всё к чему… — хмуро начал Вальтер. — К тому, что Ли отстранили…

— Вот те раз! — ахнул Эрнст.

— Только что разговаривал с «Артемидой» — вызвали со срочной категорией. Они арестовали Ли, бунт подавлен.

— И… что? — с замиранием в голосе выговорил Эрнст. — Точнее — кто?..

— Крон, — коротко ответил Вальтер и вновь уставился вдаль.

— Ну… — вслух размышляет Эрнст. — Это даже неплохо… Он вернёт «Артемиду» к порядку.

— Он уже навёл там свои порядки, — Вальтер делает ударение на слове «уже». — Крон провозгласил себя вице-командором, и неизвестно, что будет дальше. Каким курсом «Артемида» теперь двинется, собираются ли они вытаскивать нас отсюда…

Вальтер замолчал, а Эрнст нашёл в себе силы лишь на короткое:

— М-да… — и тоже погрузился в гнетущие размышления, в моделирование безрадостного будущего.

— Командующий поменялся, вот только какой в этом толк? — резюмировал Вальтер.

Вот тебе и упадок! — мелькнуло в голове Эрнста. Вот он какой — коллапс. А вовсе не то, что я тут себе наплёл про Веретено и Вселенную, — думает он. Совсем они там с ума посходили! Съехали с катушек, свободу себе надумали.

Вместо того чтобы искать пути выхода из создавшейся ситуации, в пиратов решили поиграться. Они что — не понимают, что нужно быть вместе? Что лишь командор — опытный и мудрый, уравновешенный командор — только он в состоянии вывести нас отсюда!

Но ничего не поделаешь… — решил Эрнст, возможно, слишком легко мирясь с поражением. Они, там, на орбите, для них, находящихся внизу, теперь вроде небожителей. Лишь они, обитатели корвета, могут что-либо изменить. Вызволить инженеров из плена гравитации планеты — в возможностях лишь межзвёздного корабля, да и то — не на сто процентов.

В любом случае, от их решения будет зависеть судьба умников, оказавшихся один на один с Вселенной, которую в их понимании теперь можно называть необитаемой.

— Ты знаешь, мне тоже их мир вполне симпатичен, — стараясь отогнать настрой безвыходности, говорит Эрнст. — Не то, чтобы совсем, но мне импонирует их социальный строй, — теперь Эрнст говорит это не из желания подбодрить или расшевелить Вальтера. Кажется, теперь он и сам так думает. А если не думает, то пытается убедить себя в этом. — Они ведь построили у себя нечто наподобие утопического социализма, описанного у классиков.

— Вроде того, — кивнул Вальтер.

— Каждый ходит на ту службу, которую сам себе пожелал, — говорит Эрнст, и его интерес носит какой-то абстрактный характер, как если бы речь шла о вымышленном мире из прочитанной книги. — Насколько я понял, у них уже давно нет какого бы то ни было принуждения или потребности отрабатывать минимальный прожиточный минимум. Хочешь — работай, если получаешь от этого удовольствие, самореализовываешься. Не хочешь — довольствуйся общим пособием.

— Не пособием! — поправил Вальтер, словно бы они обсуждают условия, в которых им придётся пребывать до конца своих дней. — Их главный так ведь и сказал: не пособие, а ставка! Не подачка какая-нибудь.

— Да, да, — спешно согласился Эрнст. — Законом положенное право.

— Хотя на мой взгляд, такое устройство должно иметь ряд изъянов, — усомнился Вальтер. — Вполне вероятно, должности зачастую занимают абсолютно несведущие в вопросе существа.