Синдром второго шанса

– Именно сегодня в поместье Прайсов, родители устраивают день памяти Натаниэля. У моей матери конечно особые планы, никак не связанные с поминками Натана, но как обычно соберётся уйма народу и пресса. Я ведь могу рассчитывать на то, что ты придёшь? – какие бы эмоции не мелькали на его лице, поцелуй Эйдана доказывал, что он полон глубокого чувства. И эти чувства теперь принадлежат мне одной.

– Обязательно буду. Как мы будем держать себя на людях?

– Так же как мы держим себя при этой урне! Я не собираюсь ломать комедию и скрывать! Журналюги и так уже выследили нас. Видела газеты?

– Принципиально их не читаю, – равнодушно пожала я плечами.

– Клянусь, наступит день, и я до них доберусь! Закрою каждое вшивое издание!

– Никто и не спорит, ты крученый гвоздь, – прыснув, поддела я его.

Обожаю это делать. Тогда уязвлённый бог начинает целоваться с жадностью. Я немного поборолась для виду, а потом сдалась, но на самом деле побеждённым оказался именно Эйдан.

Оказывается, он в жизни никогда никуда не опаздывал. А тут такая потеха была наблюдать как этот магнит для женщин и финансовых потоков второпях пытается попасть ногой в штанину, ворча и проклиная портного! Но в дверях он всё-таки обернулся, пронзительно взглянув на меня:

– Кажется, я влюбился … и снова в Киру Гроссу.

Я же опоздала намеренно. Когда я явила себя этому обществу – двуличные светские акулы уже были в сборе, в самом разгаре веселья. На мне было длинное обтягивающее персикового цвета платье, искрящееся золотистыми блёстками. Натан не любил траурную одежду, поэтому я и не посмела в такой день нацепить чёрное платье, как основная масса здесь собравшихся. Зато в руках я держала урну с прахом моего покойного мужа, который ни за что не пропустил бы этот маскарад.

Меня засекли с первой секунды, и их якобы непринужденные беседы колоритно оживились. Я сразу же оказалась под перекрёстным огнём сотен пар глаз, но я несла себя гордо, как и урну, с «прайсовским» достоинством королевы. При виде меня Эйдан картинно закатил глаза, но подойдя ко мне ближе – тепло улыбнулся своей самой обезоруживающей улыбкой. Нежно обняв меня, он поцеловал меня в губы на глазах у поперхнувшейся толпы, так что я даже спинным мозгом почувствовала всплеснувшуюся неприязнь в мою сторону.

– Вот и моя очаровательная миссис Прайс со своей неизменной мрачной вазой, – многозначительно протянул Эйдан, не собираясь убирать руки с моей талии. – Конечно же, Натан не мог пропустить этой вечеринки, устроенной в его честь, но может быть, ты поставишь его прах у портрета? Что ты вцепилась в эту урну, словно там бомба с часовым механизмом!

– Я не могу его оставить. Эти вандалы способны испоганить даже прах!

– Кира! – медово-зелёные глаза смотрели на меня укоризненно. Я испытывала его терпение. – Доверь это Гарри. Будь благоразумной. Пожалуйста, ради меня.

– А, по-моему, если мы с тобой демонстративно поскандалим – этим ротозеям только понравится, но в лучших традициях Натана я, пожалуй, буду послушной девочкой, потому что иначе мне не досадить злобной мегере, – вызывающе бросила я, передавая урну Гарри. Эйдан понял, что я имела в виду его мать, и то, что я фактически не зная Аманды, лишь со слов Натана ненавижу её так же сильно, как и мой двойник, но на мою реплику с его стороны не последовало никакой реакции. Вместо того чтобы предложить мне руку, как любой воспитанный джентльмен – Эйдан собственнически привлёк меня к себе, направляясь со мной в обнимку прямиком к бледной ведьме, родительнице Прайсов.

«Как у такого красивого парня может быть такая отвратительная мать? Да она же запросто может играть в театре злодейку без грима!»

– Это очень кстати, что ты здесь – произнесёшь речь! – надменно заявила мне она вместо приветствия. – А мы все тебя с интересом послушаем. Ну, изреки что-нибудь горемычная вдовушка.

Однозначно это было испытание, которое, на их взгляд я должна была провалить, а они тогда вдоволь посмеются. Что ж господа, на поле совершенно другой игрок, аниматоров нанимают в агентстве рядом.

Эйдан в свою очередь никак не попытался этому воспрепятствовать, он лишь напрягся, играя желваками. Возможно, ему самому было любопытно послушать, что же я скажу в память о Натане, о его брате, о его сопернике, о покойнике, к которому он меня до сих пор так ревнует.

Среди приглашенных не было ни одного человека, искренне сострадавшего утрате, который знал бы Натана настоящего и скорбел бы о нём с глубокой печалью. Разве они поймут меня эти богатенькие сплетники?

– Жизнь Натаниэля оборвалась слишком рано и чудовищно трагично, – заговорила я, сжав проклятый микрофон. Глядя в толпу, краешком глаза я наблюдала за Эйданом. – Этот парень умел брать от жизни самое лучшее. Чудаковатый, взбалмошный, но невероятно обаятельный. Натан не любил пафосных речей, поэтому и я не буду омрачать его память пустой болтовней. Скажу только, что не жалею ни об одной минуте, проведённой с ним, и он это знает, где бы он сейчас ни был.