Синдром выгорания любви

— Я первый раз в ночь. Скажи, Нина, ночи здесь беспокойные? Поспать получится или как?

— Как придется. Им на ночь всем почти снотворное прописано, раздаю таблетки, контролирую, чтобы выпили. Кто слишком активный — дозу увеличиваю, все у меня по палатам спят.

— Тут как-то ночью был пожар, получается, люди не могли покинуть палаты, потому что крепко спали?

— А лежачих что, на себе надо было выносить? Ты вон с одной бабкой справиться не можешь, памперс, она, видите ли, снимает, а когда у тебя два десятка таких, не захочешь, а взвоешь. Вздремнула я в ту ночь. Устала днем, я же днем в стационаре, в неврологии медсестрой ишачу, выдыхаюсь. Когда устаю сильно днем, так тут отсыпаюсь. После девяти пойду лекарства разносить, — Нина допила чай.

Юлька вдруг случайно перехватила ее взгляд, он был злой и холодный.

— Я, пожалуй, опять в пятую.

Юлька схитрила, она из подсобки увидела, что по коридору идет Петр Петрович.

— Здравствуйте, Юля!

— Здравствуйте, Петр Петрович! Как ваши дела?

— Да какие у меня могут быть дела, девочка! Кашу поел и на боковую. Но вечером я обязательно пятьсот шагов прохожу, пять раз по сто шагов, туда и обратно по коридору, все движение, а движение — это жизнь. Заходите ко мне в палату, пряничком угощу. Вы любите пряники?

— Люблю, — Юля засмеялась. Старик ей нравился своей энергией и отношением к жизни.

— Угощайтесь.

Пряники и вправду были вкусные и рассыпчатые.

— Петр Петрович, а вы кем раньше были?

— До этой богадельни?

— Ну, до того, — она замялась, — ну до того, как переехали сюда.

— Участковым милиционером.

— Как? — она даже перестала жевать. — Милиционером?

— А что ты удивляешься? Здесь и милиционеры, и начальники городские, и простые шоферы. Знаешь, кто та бабушка в маразме из пятой палаты?

— Кто?

— Бывшая заведующая городским управлением образования Краснова Ираида Павловна. Красавица была и умница, строгая, горделивая.

— Не может быть, — Юля вспомнила, как старушка стягивала памперс.

— Может, все может быть! Старость никого не красит. Я разве похож на бравого милиционера? Так, дедок-развалюшка, а было время — крутил с дамочками романы.

— А мне говорили, что у вас роман и здесь был с женщиной, Прасковьей Щукиной, той, что во время пожара погибла.

— Врут. Не было у меня здесь никаких романов. Общались мы с ней, не спорю. Кстати, я слышал, что ты в тюрьме сидела. Это правда?

— Было такое, — Юлька без запинки назвала статью. — Кража.

— Не похоже, — Петр Петрович прищурился и подозрительно глянул на Юльку. — Ну не похожа ты на сидевшую в тюрьме!

— И хорошо, что не похожа. Я новую жизнь начала, — еще не хватало, чтобы ее раскусил бывший участковый. Зря она думала, что здесь все потеряли память и впали в маразм.

— Ну начала, и хорошо. С тобой поговорить приятно. А что про Пашу, так советовалась она со мной.

— Да мне про нее Глафира Сергеевна, ее соседка, рассказывала, что она в свое время была самым модным мастером и что попасть к ней на стрижку было просто невозможно.

— Мы с ней познакомились уже здесь. Она, между прочим, нашу директрису в молодости знала, может, тоже кто из ее родни к ней в парикмахерскую ходил.

— Да, в нашем городе через третьих лиц могут быть все друг с другом знакомы, — согласилась Юля.

— А советовалась она со мной как с милиционером. Сложное у нее положение было. Она утверждала, что убила человека. Спрашивала, могут ли ей это простить за давностью лет.

— Кого она могла убить? Зарезать в парикмахерской ножницами?

— Знал я про это убийство, громкое дело было, хотя и не мой участок. Но Паша умерла, что я зря буду на нее наговаривать. Мне казалось, что ей хотелось себя оговорить, такое при стрессах тоже бывает. Вот она и придумала это убийство. Я вот запамятовал многое из того, что она говорила. Да и ерунда все это. Никого уже нет в живых в этой истории. Не мог он к ней по ночам приходить.

— Кто он?

— Тот, кого она убила.

Глава 21

Все, что изменяет нашу жизнь, — не случайность.

А. Грин

28 лет назад

Раз в году Клара с дочерью лежала в московской клинике, в хорошей палате. Это был так называемый «профилактический осмотр». Что это за профилактика такая, она не совсем понимала: если болезнь неизлечима, зачем лишний раз девочку мучить, ставить системы, болезненные уколы. Сашенька была в отделении общей любимицей.

— Солнышко мое фарфоровое, — так называл девочку лечащий врач Игорь Петрович Потехин. — Сколько в ней доброты, позитива, участия.

Сашенька действительно легко знакомилась с другими детьми, расспрашивала об их здоровье. Собственно, о здоровье детей больше волновались и переживали родители, но девочка понимала, что она не такая, как все.

— Мама, а Миша меня обзывал. Сказал, что я уродка.

— Сашенька, не обращай внимания. Мальчишки всегда обзываются.