Sindroma unicuma. Книга 2.

Стоя под тонизирующими струями, я вдруг осознала, что мы с Мэлом только что стали близки, но восторг от физической близости почему-то получился размытым смазанным пятном. Я ожидала большего. Так бывает, когда пытаешься писать тупым или обломанным пером: хочется получить яркую и чистую как песня линию, а вместо этого царапается бумага, и остается жирный короткий след.

В общем, - призналась себе, - произошедшее на диване показалось до обидного малым и скоротечным. Неужели во мне живет сладострастная безудержная нимфоманка?

Вспомнив, что от частого мытья недолго стереть кожу, я выключила душ. Обсохнув, оделась и увидела, что забыла колготки в кресле, куда бросила их вчера. Как ни тяни, а придется выходить и о чем-то говорить с Мэлом, хотя можно собраться и уйти в полнейшей тишине.

Я выглянула из двери. Диван оказался собранным, а Мелёшин при параде, в рубашке и брюках, гремел чем-то в кухонной зоне. Запахло аппетитно, и меня заурчал желудок.

- Эва, издалека слышно, что ты голодна, - крикнул Мэл. - Иди сюда.

Прошлепав босыми ногами в обеденную зону, я разглядела ее в полной мере. С двух сторон шли параллельно столы, разделенные проходом, а над ними нависали шкафчики. Богатство орудий механизации кухонного труда свидетельствовало о том, что Мелёшин любил на досуге кошеварить, и в подтверждение его кулинарных талантов на большой тарелке-лепешке дымился восхитительный сырный омлет с колбасной прослойкой.

Мэл сидел с дальнего конца стола и потягивал из кружки, наблюдая за мной. Я не могла разглядеть его, потому что он как-то неудобно пил, закрыв кружкой лицо.

- Ого! - сглотнула слюну. - Не знала, что ты умеешь готовить.

- Я и не умею. Могу разогревать, - ответил Мэл. Понятно, решил держать дистанцию. Думает, крыска сама догадается, что пора отчаливать и не липнуть. - Загляни в холодильник у тебя за спиной. Может, найдешь что-нибудь интересное.

- Ладно, - согласилась я с предложением. Сделаем вид, что нам абсолютно по барабану, и мы не убиваемся по пустякам из-за холостого выстрела.

Открыв высокий двухстворчатый шкаф, я остолбенела, разглядывая полки, набитые коробочками, баночками, контейнерами, фруктами и овощами. Сбоку стояли две бутылки молока - неужели Мэл его пьет? Выглянув из-за дверцы, я посмотрела на него. Мелёшин прихлебывал из кружки, а его глаза следили за мной. Наверное, засекал, что возьму и съем.

Захлопнув холодильник, я подошла к омлету и понюхала аппетитность.

- Чем разрезать?

- Ножи рядом.

И верно, под моим носом стоял деревянный брусок, из которого торчали десятка два рукояток. Первая вытянутая оказалась частью мясницкого тесака. Пока я удивленно взирала на свое отражение в полированной металлической глади, мою руку обхватили, и Мелёшин помог вложить топор обратно в паз.

- Так и знал, что вытянешь что-нибудь не то, - пожурил и выудил небольшой ножичек. - Хотя тебе и маленький опасно доверять. Все пальцы искромсаешь. Шкафы не мешают?

Не успела я понять, мешают они или нет, как Мэл дернул ручку одного шкафчика, и вся баррикада взмыла поверх его головы. Оказывается, шкафы висели в воздухе и перемещались вверх или вниз, когда требовалось.

- Как так? - изумилась я волшебству.

- Обман зрения, - пояснил Мелёшин, стоя позади меня. - Направляющие изготовлены из материала, который пропускает свет, не отражая и не преломляя. Эффект невидимости.

- Сильно придумано.

Потянувшись за ножом, я не удержалась от того, чтобы погладить сжимавшую руку с проступившим рисунком вен. Пальцы Мэла еще крепче обхватили рукоятку, а сам он замер и молчал. От него пахло знакомой туалетной водой, как в тот день, когда я впервые увидела Мелёшина входящим в холл института.

- Мне... я... - промямлила, не зная, какие слова подобрать, и выпалила: - Хочу еще, потому что ничего не поняла.

- И я... не понял, - признал он, ероша мне дыханием волосы на затылке и не спеша отдергивать руку.

- Наверное, очень хотела, - накрыла его руку своей, и нож звякнул, выпав из разжавшихся пальцев.

- И я... сильно хотел... - согласился он и придвинулся ко мне.

- Очень хотела... и быстро перегорела, - развернулась лицом к Мэлу, оказавшись зажатой между столом и ним.

- И я... очень... - смотря глаза в глаза, согласился он.

Привстав на носочки, я прикоснулась к губам Мэла, почувствовав на языке вкус кофе, который он пил, а затем поцеловала, притянув к себе. И Мелёшин ответил - пылко и с упоением, взяв в тиски сильных рук.

Мне даже удалось частично запомнить, что произошло следом.

Мы целовались как сумасшедшие, а затем дрожащими руками я расстегнула рубашку, пуговку за пуговкой, спустила ее с плеч Мэла, и, любуясь рельефом мышц, гладила ладонями, ощущая гладкость и шелковистость кожи. Его грудь вздымалась, и кадык часто ходил, а радужки увеличились и потемнели.

Широким жестом он смахнул в сторону посуду, посадил меня на освободившийся стол и, заставив поднять руки, стянул свитер и футболку.