Sindroma unicuma. Книга1.

Часики подтвердили, что время в лаборатории пролетело стремительно и незаметно. Следовало срочно бежать на вечернюю подработку, но в какую сторону? За кутерьмой трудоустройства мне ни разу не пришло в голову поинтересоваться месторасположением своей работы. Передавая недавнюю сплетню, Аффа мельком упомянула об институтских подвалах. Неужели придется идти вниз?

- Альрик Герцевич, подскажите, пожалуйста, как попасть в архив, - обратилась я к профессору, избегая встречаться глазами.

- Вниз по подъемнику и сразу налево. На двери висит четкий указатель.

Догадка подтвердилась. Спускаться в изобилие электрического света категорически не хотелось, однако деваться некуда.

- Боитесь? - спросил Альрик. - Испытываете какие-нибудь страхи?

- Не испытываю. Не нравится яркое освещение и отсутствие окон.

- Чем-то приходится жертвовать, - просветил профессор. - Зато обеспечена стопроцентная сохранность архивных материалов. После того как спуститесь, не отклоняйтесь от маршрута, иначе ваша прогулка по коридорам может получиться не такой безобидной, как предыдущая.

Не учи ученого, - помрачнела я. Альрик прочел вопль души и развеселился.

- До свидания, Альрик Герцевич. - попрощалась я сердито. Вот возьму и обижусь раз и навсегда!

Мужчина откровенно забавлялся над моим уязвленным самолюбием.

- До свидания, Эва Карловна, и ведите себя осмотрительно, - сказал напоследок. - Не болтайте лишнего, не загружайте мозг ненужной информацией и не обращайте внимания на чужие фантазии.

Излишний совет, уважаемый профессор. Мне недосуг размышлять над чужими фантазиями. Своих через край хватает.

Одно порадовало - язык обрел невероятную гибкость. Еще немного, и начнет выделывать сальто во рту. Это означало, что вторичная реакция наконец отступила, как пообещала Морковка.

При выходе из лабораторного крыла я столкнулась с Лизбэт, не дождавшись от нее ни приветственного кивка, ни элементарного "здрасте" или "привет". Она молча прошла мимо, задрав нос.

Яркий свет слепил глаза. Лампы в несколько рядов по правой стороне коридора сливались в большое белое пятно, обжигающее сетчатку глаз. Мысленно я поставила галочку напротив строчки "солнцезащитные очки" в длиннющем списке затрат, которые реализую сразу же, как раздобуду денег.

Следуя рекомендации Альрика, повернула от подъемника налево и через восемнадцать шагов и два поворота натолкнулась на белую крашеную дверь с табличкой "архив" и расписанием работы. Поворот ручки, шаг через порог... Фискальная полоска на пятке сработала, начав отсчет первого трудового дня.

Поначалу я решила, что все-таки умудрилась ошибиться пунктом назначения. За открывшейся дверью пышно росло, зеленело, цвело и благоухало флористическое царство. Растения различных размеров и окраски, в кадках, горшках, коробочках и баночках стояли плотной стеной на полках вдоль стен, свисали с потолка и занимали оба угла у входа. С краю тропических джунглей примостился пукодел, изгнанный из отдела кадров. Я узнала растение по причудливо раскрашенному большому керамическому горшку. Макушка пукодела пышно оперилась нежной зеленью, а сам он явно чувствовал себя бодро и жизнерадостно.

В целом, после беглого оглядывания, архив мало чем отличался от библиотеки, разве что столов было поменьше, и пространство для посетителей отделялось от рабочей зоны деревянной перегородкой.

Моим начальником оказался архивариус высшей категории Швабель Штусс - невысокий худощавый мужчина со скорбным лицом, густым ершиком черных усов и по-военному короткой стрижкой с легкой сединой. Ко мне он отнесся с опаской и держался на расстоянии, видимо, решив, что к нему подсунули потенциальную конкурентку, чтобы в дальнейшем, когда обучусь архивному ремеслу, от него, Швабеля, избавиться. Оправдываться в своей невиновности в первый же рабочий день я посчитала неправильным. Пусть человек привыкнет и поймет, что не претендую на райское место в институтском подземелье.

Архивариус выделил мне небольшой столик рядом с пукоделом и прочей пышущей здоровьем растительностью. Для начала велел ознакомиться со списком запретных слов, а потом положил стопку карточек и заставил переписывать их заново.

Обращаясь ко мне, Швабель говорил тихо и сипловато, и его большой кадык дергался как поплавок на удочке.

В оставшееся время я тренировала каллиграфический почерк, а по истечении двух часов выждала на всякий случай пять минут, после чего, распрощавшись с настороженным начальником, побежала к подъемнику, прикрывая глаза от невыносимо яркого света. Стрелки на часиках возвестили, что зайдя утром в институт, я покинула его практически перед закрытием.

Дорожка к общежитию подмерзла, и приходилось подсвечивать фонариком, чтобы не навернуться навзничь. По пути в швабровку мне пришло в голову, что первый день на подработке оказался не таким уж трудным. Позже, постучав к Аффе, я вернула долг и поблагодарила за выручку. Она вышла в коридор, прикрыв дверь.

- Слушай, Лизбэт не в духе, хотя виду не подает, но я-то вижу, что психует. Сказала, что ты опять ошивалась рядом с Альриком. У тебя с ним что-то есть?