Sindy rella

Маленького мира вполне хватало им для полноценного существования, и принимать в окружение новых людей в планы не входило. В том числе и сводную сестру. До сих пор их общение сводилось к минимальному обмену любезностями с утра и во время трапезы, вежливые вопросы ради приличия и требования матери и обсуждения той поздними вечерами. В их глазах Синди была неинтересной, скучной, погруженной в личные мысли, мечтательницей, напевающей песни себе под нос. А её любимые занятия с домашним скотом вызывал ужас, недоумение и смех. Понять, как юная девушка, дочь богатейшего человека добровольно просыпается так рано, делает работу, которую должны выполнять прислуга, при этом не требовать за труд ровным счётом ничего, для них было невозможно. А уж отсутствия интереса к нарядам и украшениям не разделяли вовсе. И Синди была с ними абсолютно солидарна. Приняв их как сводных сестёр, она сделала несколько попыток к диалогу, поведав о том, как правильно и красиво шить модные платья самой, но поддержать беседу не вышло. Более разговора с ними лично не заводила. Даже уговоры отца не действовали на неё. Как бы мистер Релла не требовал от дочери лояльнее относиться к мачехе и девочкам, быть дружелюбнее и любезнее с ними, апеллируя тем, что им пришлось тяжелее, исходя из прошлой жизни и вступлением в новую, и именно она должна стать их проводником, коей она отказывалась быть. Но расстраивать отца ей хотелось намного меньше, чем терпеть общество светских дам, поэтому старалась при каждой встрече интересоваться их мнением, делами и прочем. Но все попытки снова и снова рушились о две не пробивные стены.

Новость о знатном госте распространилось быстро среди обитателей поместья. Событие обсуждалось всеми, кто мог говорить и слушать, всеми, кроме Синди и часовщика. Мистер Релла лично рассказал дочери о просьбе короля, на что та даже не повела бровью, проявив полное безразличие. Отказ отца она приняла как само собой разумеющейся исход прошедшего диалога, иного и быть не могло. Конечно, её интересовали намерения Его Величества, но не до такой степени, чтобы долго размышлять об этом. Не придумав для себя ничего вразумительного, девушка выкинула это из головы и тут же занялась повседневными делами. Но шепотки в округе не давали ей покоя. Проходя мимо мачехи, сестёр, прислуги, те то и дело замолкали, переводили тему на совершенно другую. И лишь со своими старыми друзьями она не чувствовала себя объектом новых сплетен.

— Выйти замуж за короля! Королева Люсинда… ха… Ну вот ещё… Замуж за старика… — сетовала она, вычёсывая гриву жеребца. А тот будто понимающе кивал ей, вилял хвостом и брыкался, показывая свой протест.

От комичного диалога с жеребцом девушку отвлёк скрип открывающейся двери. На пороге киношки стоял мистер Релла, улыбчиво поприветствовал дочь, кивнув ей. Синди обернулась на него, также улыбнулась и продолжила своё дело. Временами мужчину тревожили мысли о том, что стал меньше времени уделять родной дочери, сместив внимание на новую супругу, и хоть девочка не показывала никакой обиды, ему казалось, что она отдаляется от него, становится холоднее и закрытие. Ему часто вспоминалось, как им хорошо было вдвоём, без посторонних людей в доме. А Вивиан… о те прекрасные моменты уже не подарит ни одна женщина, какой бы прекрасной она ни была. Леди Маргарет, несомненно, достойная дама, но стоит признать, и рядом не стояла с покойной женой… так в чём же она хороша? Часовщик молча наблюдал за дочерью, которая так ловко управлялась с жеребцом, вычесав его, а затем запрягла. Уверенно и легко, седло оказывалось на спине коня, и вот он уже готов к забегу.

Синди также улыбалась, когда оборачивалась на отца, а тот ловил себя на мысли, что в тусклом свете конюшни, в простом платье и собранными волосами, она так сильно похожа на мать. С каждым новым днём, расцветая всё больше, она становится лёгкой и грациозной, нежной и невесомой, и даже несмотря на простой наряд, отсутствию украшений и изящной причёски, была самой прекрасной во всей округе.

— Совсем скоро мне нужно снова будет покинуть вас, — нарушил молчание мистер Релла. Улыбка девушки едва поникла, но она старалась не показывать удручения, дабы не огорчать его. Она всегда понимающе относилась к отсутствию отца, зная, как он старается для безбедной жизни, и сама пыталась быть полезной, самостоятельно ведя хозяйство, дожидаясь его, принимая тяготы одиночества. И сейчас, ей также придётся принять решение уезжать.

— Да, папа, я буду вспоминать о тебе каждую минуту, что мы будем в разлуке. — радость и уверенность пропадали в каждом слове, а глаза едва наполнялись слезами. На удивление самой девушки, ей было проще осознавать, что она остаётся в одиночестве, чем в обществе мачехи и сводных сестёр. Часовщик подошёл ближе и обнял её.

— Я знаю, ты сильная девочка, и дождёшься меня, как всегда. Мне легко на сердце, зная, что ты не одна, под чутким присмотром леди Маргарет.