Синдзи-кун и искусство войны

— Мы… ну смотри… — и я принимаюсь объяснять политику партии и правительства. Что на самом деле мы с Джиро сейчас союзники. Да, было всякое, но высокие договаривающиеся стороны пришли к компромиссу. Лучшее соглашение — это когда каждая сторона считает, что ей пришлось немного поступиться своими интересами. Мы — большие мальчики и можем съесть свою порцию горького не морщась и не запивая. Перешагнуть через гордыню и договориться. Именно поэтому я и открылся перед старым Джиро — я верил в его рациональность, острый ум и отсутствие эмоциональной составляющей в механизме принятия решений. Якудза всегда этим славились. Если якудза говорит тебе о своей поруганной чести и жуткой обиде — он хочет развести тебя на деньги. Каким-то образом деньги неожиданно заглаживают моральный вред, нанесенный подпольным работничкам ножа и топора. Этим они и отличаются от самураев. Но самураев в благословенной стране Ямато давно уже нет, остались только эти. Правильно Акира говорит, гибкость — это путь жизни. Несгибаемые самураи ушли, уступив свое место торговцам и переговорщикам.

Поэтому старый Джиро согласился считать нас игроками и не преступать наши границы без предварительного согласования. Я со своей стороны согласился не преступать границы гокудо в целом и одного упрямого старика в частности. По факту это означает, что гокудо оставляет в покое Третью и Четвертую улицы, как территорию Сумераги-тайчо. А также прекращает попытки заминировать, отравить, натравить Антимагию, или каким-либо иным способом причинить нам вред. Понятно, что исподволь будут вестись попытки, но такие, чтобы не обнаружили, потому как — потеря лица, неудобно как-то будет. Вроде ж договорились. Под шумок я обозначил зоной своих интересов Лесной Лагерь и приют. Возражений не поступило.

Старик Джиро, в свою очередь, настоял не только на пакете о ненападении, но и на соглашении о взаимовыручке — в военном плане. То есть, в случае нападения на гокудо, мы будем обязаны поддержать их силой. Равно как и наоборот. Я пока не стал говорить старикану, что мы уже в конфликте с не самым слабым кланом в Японии — хватит с него на сегодня переживаний. Но мысль о том, что старик думал о нашей обязанности его поддержать, но на самом деле ситуация обратная и ему, может быть, придется отдавать своих магов на нашу войну, — улыбнула меня.

Кроме того, между нами остается канал для сотрудничества. Акиру восстановили в правах посещения чайного домика. Она — снова желанный гость. Еще бы, после меня-то. Теперь там кого угодно примут с распростертыми объятиями.

И, конечно же, высокие договаривающиеся стороны постановили оставить все обиды в прошлом и начать жить с чистого листа. Иногда такое работает.

— Примерно вот так. — заканчиваю я краткий обзор достигнутых соглашений. Читосе кивает. Ей все понятно. Не надо ни в кого стрелять, это конечно жалко, но мир — это хорошо.

— А я вот считаю, что старому Джиро следовало бы задницу надрать. — задумчиво говорит Майко. — У нас с его преемником намного проще сотрудничество бы сложилось. Старик меня всю дорогу бесит.

— А вот это — не повод людей убивать. — говорю я, откидываясь в кресле. — Бесит он тебя, видите ли.

— Пфф! — фыркает Майко. — Дело даже не в этом. Эта скотина цинично чувствами нашей Акиры играет. Сделал из себя отцовскую фигуру, подобрал сиротку из приюта, напоил, накормил, трахнул и теперь — папаша года. Да Акиру в четырнадцать лет любая организация с руками бы оторвала. Любые родители бы удочерили и на руках носили. Но нет, пришел страшный Джиро-сама и сделал так, чтобы никто ее не взял, а он, на этом фоне, — просто лапочка. Знаю я, как Акиру приручали, слышала.

— Откуда? — Читосе даже пистолет чистить перестала от любопытства.

— Слухи ходят… — неопределенно помахала рукой в воздухе Майко. — Она же у нас впечатлительная и жутко щепетильная. Вот старик и воспользовался ситуацией. Он у нас — специалист по сироткам. Джун, например, — тоже сиротка, потому-то они с Акирой и спелись. Одно время вдвоем за его спиной стояли, правая и левая рука, Огненный Хлыст и Та Самая Акира. Смотреть было тошно.

— И чего ты так эмоционально… — Читосе неопределенно крутит пальцами в воздухе, — реагируешь?