Синдзи-кун и пять стадий принятия

— Добрый вечер. — кланяюсь я в ответ. Надо тянуть время, пока мои нити не найдут что-нибудь или кого-нибудь… хоть что-то. Трудно быть на двух планах одновременно, голова начинает болеть так, как будто ты пытаешься решить сложную геометрическую задачу. Или втиснуть в голову понятия дофигаэдра. Словом, будто начал учится жонглировать и выбивать чечетку одновременно. Но надо решать эту задачу, надо тянуть нити, надо тянуть время. А для того, чтобы тянуть время никто не придумал ничего лучше, чем неторопливая беседа двух людей, которые хотят друг друга убить.

— Меня зовут Ямасита Синдзи, учащийся старшей школы. Мне шестнадцать… почти семнадцать лет. — пауза. Молчание. Девушка шевелится. Поворачивает свое лицо ко мне.

— Я — Мара. Сколько мне лет я не знаю. В данное время — наемник. Мне очень жаль, Синдзи-кун, что наши пути пересеклись в этом саду.

— Мне тоже очень жаль, Мара-сан. — молчание. Между нами появляется чайный набор и девушка подбирает рукава кимоно, начиная чайную церемонию. Мои нити тянуться во всех направлениях, пытаясь нащупать что-то в настоящей реальности, в том саду, где я лежу на траве со сломанным плечом. Где же там в той реальности моя команда, Акира-сан, Читосе и Майко? Надо найти их. Неужели мы все в своей собственной иллюзии сейчас? Эта наемница реально крута. Как и ожидалось от тройной эски. Ох, невовремя мы попали, но я думал, что у старикана Джиро еще есть козыри в рукаве. А может быть еще есть — мелькает мысль, может пока я тут сижу и чаи гоняю — в реальной реальности старикан с каким-нибудь огненным мечом уже ему голову отрубил, а я попросту останусь здесь навсегда в этой иллюзии и может быть меня уже подключили к аппарату поддержания жизни в больнице и прошло тридцать лет и Нанасэ-онээсан уже умерла и медики решили отключить меня. Сейчас. Опять чушь в голову приходит, думаем дальше, не время расслабляться.

— Что ты хочешь сказать, Синдзи-кун? — спрашивает девушка, едва наши чаши заполнились чаем и я поднес свою к губам. Иллюзорный чай — лучший вид чая, из тех, что я когда-либо пробовал. Как описать его? Представьте осеннее утро, легкий холод, пар изо рта и печальную девушку на перроне вокзала, когда твой поезд уезжает навсегда. Вот такой вкус.

— Что ты хочешь сказать перед своей смертью? — спрашивает она и чашка едва касается ее губ.

— Что ты хочешь сказать своей Смерти? — чашка ставится на поднос с легким звуком «тунн!» когда фарфор прикасается к твердому дереву.

— Ты можешь сказать все. Я выслушаю тебя. — говорит она и поднимает голову, любуясь полной луной. Я поднимаю голову вслед за ней. Мои нити движутся еле-еле, хотя я напрягаюсь изо всех сил. Почему? Я утратил часть силы? Нет, я все еще чувствую кровь, однако даже мои раны — те, что в реальном мире, заживают едва-едва. Просто уменьшилась скорость моего лечения и манипулирования кровью?

Я смотрю на девушку Смерть, которая любуется луной, никуда не спешит и ждет моих слов, так, словно у нее есть все время мира. А ведь она (он?) — наемница, у нее не так много времени, прежде чем в атакованное поместье не сбегутся все якудза округи. Все супера Сейтеки, СКПУшники, отряд антимагии и … черте-кто может явится еще. Ей нет смысла затягивать свою миссию, или она настолько уверена в своих силах, что ей попросту плевать? Что она в состоянии всем внушить «все спокойно, здесь не на что смотреть, проходите мимо»? Возможно, хотя это вызывает у меня мурашки, от такого монстра ничто не спасет.

Второй вариант — что в этой нашей иллюзии время течет не так, как снаружи, в реальности. Это объясняет и мою замедленную регенерацию и тот факт, что с момента начала нашего разговора мои нити продвинулись дай бог на пять сантиметров. А может быть и первый и второй вариант вместе, да. Выводы, впрочем, не поменялись — продолжаем бурить своими щупальцами ткань реальности там, в настоящем мире и заговаривать зубы здесь в этом прекрасном саду.

— Что сказать. — пожимаю плечами я: — у меня есть только просьба. Предсмертные просьбы дело серьезное.

— Не обещаю, что я смогу ее выполнить. — сказала девушка Мара: — у меня плохо получается запоминать такие вещи. Меня всегда о чем-нибудь просят.

— Девапутра-мара. Сущностное воплощение Майи. — говорю я и девушка отрывается от созерцания луны и поворачивает голову ко мне. Наши взгляды встречаются.

— Давно никто не называл меня этим именем. — говорит она: — полным именем. Я постараюсь запомнить твою просьбу, смертный.

— Говорят, что Мара — дитя бога. Говорят, что, воплощая Майю она скрывает и одновременно воплощает истинную природу мира. Говорят, что нет истины, кроме Майи-Мары и нет лжи в мире больше чем она. — я ставлю свою чашку на поднос под тихое и протяжное «тунн!», раздающееся в этом мире каждый раз когда фарфоровое дно чашки касается твердого дерева подноса.