Синее на золотом

– Если бы я оставила все как есть, – очень тихо проговорила она, – если бы поступила так, как советовали мне родители, священник, друзья… то есть те, кого я считала друзьями, я бы сошла с ума. Я хотела понять, что произошло. Я хотела увидеть человека, который оставил меня вдовой, посмотреть ему в глаза! И да, я обманула вас. Но я колебалась, я не знала, что мне делать. Мне нравилась Анриетта, и господин маркиз тоже был добр ко мне, и… все были обычные люди, со своими недостатками и достоинствами, но не чудовища, не… – Она запнулась. – Я готова была отказаться от мыслей о мести, но потом я случайно встретила лорда Келсо. Он был секундантом на дуэли. И он сказал мне о моем муже… сказал слова, которые я не смогла бы простить никогда в жизни. Ему казалось забавным то, что произошло. И тогда я решила, что не оставлю этого так. Что я разрушу вашу жизнь, как вы разрушили мою, чтобы вам было так же плохо, как было мне. А поскольку выше всего вы ставили ваше дело, что ж – я стала помогать вашим врагам.

Робер де Ларсак вздохнул. По правде говоря, он находился в большом затруднении.

– Все это чрезвычайно поучительно, – проговорил он, – но посудите сами, чего вы добились, ваша светлость? Человек, который убил вашего мужа, жив и здоров, равно как и его секундант мсье де Флавиньи. Дюнкерк мы возьмем уже завтра. Должен признаться, это была неплохая мысль – открыть шлюзы, но своим поступком синие навредили себе едва ли не больше, чем нам. Так что все ваши усилия были напрасны. Да, вы смогли ввести нас в заблуждение на несколько дней, но теперь-то мы знаем правду и знаем, что в Дюнкерке почти нет людей для защиты. Хотя гражданин Ош неплохо сражался, вынужден отдать ему должное, – добавил Ларсак. – Пожалуй, я изменю свое решение и, когда он мне попадется, все-таки прикажу его расстрелять.

– Хорошо бы расстрелять их вместе, – вмешалась Тереза. – Вы, кажется, забыли, что мы собрались здесь, чтобы судить эту особу за то, что она сделала. Может быть, она не шпионка, но она раз за разом предавала нас!

– Никакого суда не будет, – вмешался Арман. – У нас нет прав судить эту женщину.

– О! – вырвалось у Терезы. – Я всегда замечала, Арман, что вы к ней неравнодушны! И что, мы просто простим ее и отпустим? Вы, кажется, забыли, что Анриетту только что похоронили!

– Оставьте мою жену! – вспылил Себастьен. – Анриетта погибла из-за несчастной случайности! В ее смерти никто не виноват!

– Да, но эта жалкая особа сделала все, чтобы провалить дело, за которое ваша жена была готова отдать жизнь! – крикнула Тереза. – Разве не так? Разве я не права?

Но Себастьен только упрямо мотнул головой.

– Моя жена умерла. Довольно! Не нужно больше смертей!

– А я не согласен, что мы не имеем права ее судить, – тотчас же поддержал свою подругу Оливье.

– Еще бы, – бросил Арман, – ты же сам только что признался, что хотел бы, чтобы она умерла!

– А ты хотел помочь ей бежать! Я же отлично помню, что ты хотел ее предупредить, когда мы пришли за ней!

– Наш Арман не выносит, когда мучают женщин, – с издевкой напомнила Тереза. – У него чувствительное сердце.

– Если говорить откровенно, – вмешался Ларсак, – то в мирное время мы бы не имели права судить эту даму. Но в военное время вступают в силу другие законы.

– Прекратите, Ларсак, – сердито проговорил Никола де Флавиньи. – Послушать вас, так можно казнить человека, женщину к тому же, за то, что она любила другого. – Он повернулся к Амелии. – Я помню ваше лицо, когда я начал говорить о той дуэли. Если бы я только знал!..

– Ого, – раздумчиво заметил Ларсак, – кажется, мнения разделились. Я, Арман и госпожа маркиза за суд, а шевалье де Бельфор, мсье де Флавиньи и мсье де ла Трав – против.

– Никакой судь не будеть, – донесся уверенный голос от двери, произносивший французские слова с чудовищным акцентом.

И все присутствующие увидели на пороге Бэйли, который стоял, покачиваясь на носках, и с интересом ждал, когда они закончат свою беседу.

– Прошу прощения, сударь, вы о чем? – насторожился Арман.

– Этот госпожа, – пояснил Бэйли, кивая подбородком на Амелию, – ввести в заблуждение его светлость герцог Фредерик. Поэтому только герцог Йоркский иметь право принять решений, как ее наказать. Все ваши сведений очень интересен, и я уверен, что герцог пожелает вас выслушать. Он займется этот дел сразу же после взятий Дюнкерк. Да!

И, довольный тем, что сумел произнести столь длинную речь почти без ошибок (как ему казалось), он достал платок и вытер им лоб.

– И что со мной будет, сэр? – спросила Амелия по-английски.

Поняв, что ему не надо говорить по-французски, коротышка оживился еще больше.

– Это мне неизвестно, миледи. Но могу вас заверить, что шпионов герцог карает весьма сурово. Полагаю, вы сумеете убедить его, что действовали по принуждению или по какой-либо другой весомой причине. Иначе это весьма, весьма расстроит герцога, а когда он расстроен… – Бэйли улыбнулся и развел руками.

– Никто меня не принуждал, – ответила Амелия. – Я действовала сама.