Синеглазка или Не будите спящего медведя! (СИ)

– Которыми ты еще восхищался? – удивленно спросила я. Да, я их помнила. На фоне обычных толстых рокеров в неопрятной одежде, с некрасивыми патлами и бородками, группа молодых, ухоженных парней в косухах и банданах выглядела весьма… странно. И непривычно.

– Да я прусь с Харлея и его банды, – произнес вдруг парень с каким-то уважением и уточнил. – Харлей – прозвище рыжего. Он и его друг, Михаил Алехин, кажется, еще колледж закончить не успели, как начали строительство клуба. Они оба детки богатых родителей, одолжили начальный капитал, открыли свой бизнес и быстро вышли из тени своих предков. Отсюда и вседозволенность – кого им, нахрен, бояться, если они сами огромные бабки зашибают? А байкерская натура, она, знаешь, чужое мнение в игнор пускает… Плевать им, короче, Риш, на всех остальных богатеньких сынков и их выверты. Сказали, будет по ихнему, значит так оно и будет. А тех, кто не согласен, ждет что-то типа окунания в реку, не смотря на бабки, регалии, связи и прочую хрень.

– Весьма странные… рокеры, – задумчиво произнесла, пытаясь осознать то, о чем мне поведал сосед. – И все-таки. Так ли уж они отличаются от остальных? Байкеры в основном неприятный народ.

– Меня как-то Алик провел в «Максимус», – покосился на меня парень. – Там круто. И там работает почти вся банда Харлея. Ришка, прикинь – золотые детки и сами вкалывают! Каков разрыв шаблона, а?

– Да уж, – невольно согласилась я, застегивая пуговицы на своей джинсовой рубашке – к вечеру становилось прохладно. – И все-таки…

– Недоверчивая душа, – фыркнул парень, устремляя взгляд в небо, совершенно не глядя себе под ноги, благо мы проходили по тихой, пустынной улице частного сектора. – Рок – это состояние души, а не призыв вести себя, как наглая, бухая, жирная свинья. Не, Харлей бухает так, что моя пропитая печень тихо поскуливает от границ ею неизведанных. Да только он может себе это позволить – употреблять в компании образованных приятелей в банданах дорогущий коньячок, да раскатывать на коллекционном байке. Короче, Ришка, они отъявленные рокеры. Но рокеры из элиты, с башкой на плечах и прочными принципами. «Своих» они в обиду не дадут, башку даю на отсечение. В том числе и персонал. Да и зарплаты там, ни чета твоей «Анромеде»… Кстати, чё уволилась-то?

– Да просто, – пожала я плечами, машинально сунув руки в задние карманы черных джинс. – Две недели учебы прошло. Трудно совмещать. Второй курс ведь уже, не первый.

– Ты сейчас кому туфту в уши пытаешься напихать, соседка? – скептично посмотрел на меня Лёша, останавливаясь возле дороги. – Ты с четырнадцати лет по забегаловкам с подносом мотаешься, спишь по три раза в неделю и нифига. Круги под глазами, да легкая головная боль, плюс все экзамены на «отлично». И тут покидаешь хлебное местечко якобы из-за универа? Ришка, педагогику свою другим чеши.

– Шут, я, правда, ничего не успеваю, – улыбнулась я и, увидев разрешающий сигнал светофора, потянула парня за собой через дорогу. – Я не для того в университет поступала, чтобы так и остаться работать официанткой. Я хочу получить хорошее образование и хорошую работу, где не придется таскать горы грязной посуды и терпеть хамское отношение клиентов.

– Тогда иди в «Максимус», – хмыкнул Шут, шлепая подошвами старых кед по брусчатке тротуара, проложеного вдоль всей улицы. – Там тебе точно ничего не грозит. Ришка, без бабла вы с батей просто и печально сдохнете. У меня хоть маман вкалывает, пока предок в запое, я перебиваюсь с подработки на подработку. Твой-то сколько получает?

Я поморщилась, но не ответила, признавая правоту друга. Нормальной работы отец лишился почти год назад после смерти бабушки, своей матери – та хоть как-то его в руках держала. Меня же он не слушался, увы. Командовать я никогда не умела, да и… не могла. Просто не могла.

Я знала причину его постоянных запоев, понимала его, как никто другой. И прощала, не смотря на беспорядок, творившийся у нас дома, печальную финансовую ситуацию в нашем семейном бюджете и собственную нелегкую жизнь.

И все-таки, я старалась особенно об этом не думать. Топиться в жалости к самой себе не было никакого смысла. Жить-то как-то надо, верно?

– Ладно, соседка, – едва мы свернули к нашему дому, широко зевнул Шут. – Если мой предок у вас, гони его нахрен в шею, а то мать опять на меня всех собак спустит. Лады?

– Лады, – пожала я плечами. – Но лучше ты сам его забери. Хорошо? И… ой!

– Ри-и-иш? – удивленно посмотрел на меня Лёша, точнее на то, как я прячусь за его спину, торопливо утягивая назад, за угол двухэтажного кирпичного дома. – Ты какого икса в партизана поиграть вздумала?

– Да я не играю, – невольно поморщилась, выглядывая из-за угла, с отвращением и испугом одновременно разглядывая новый черный «мерседес», припаркованный возле детской площадки во дворе, образованном тремя обычными двухэтажками и одним гаражным массивом. Я точно знала – этого авто тут раньше никогда не было! Да и номера слишком знакомы… – Шут, просто… Открой дверь и подержи, ладно?