Синеокая Тиверь

Сняли ему колодки, да и начали приглядывать за молодцем и заметили: госпожа не только освободила ноги анта, но и от болтанки-еды избавила, позвала в дом, велела умыться и садиться за стол вместе с челядью. Удивились этому вниманию и благосклонности со стороны хозяйки. Но больше всех была удивлена сама хозяйка, когда ант ослушался и избежал приглашения, а ночью и вовсе исчез со двора. Слышали, вторично ушел от своего хозяина, хотя его предупреждали: если побег повторится, навикулярий сделает с ним то, что делают со всеми непокорными: избавит даже от желания чего-то хотеть, куда-то бежать. Был ли так отважен этот красивый ант или громко и неотступно звала его земля родная и те, кого оставил в той земле, только решился и опять сбежал. В этот раз ему посчастливилось обойти стражу и выбраться из Фессалоник. Может, и из ромейской земли ушел бы, только слишком рано поверил в то, что свободен, подвело его легкомыслие: заснул при дороге и угодил в руки димотов, а от них – в префектуру, из которой и доставили раба-беглеца его владельцу. Мария, рассказывают, защищала анта перед мужем, на коленях умоляла, чтобы смилостивился, но эти мольбы только разозлили навикулярия вконец. «Ты хотела иметь его спальником в опочивальне, вот и получай!» – сказал твердо и вышел от нее.

Правда или неправда, но все так говорят: больше всех в его смерти повинна челядь. Когда возвратился навикулярий, какая-то из челядниц не удержалась – донесла, что жалость госпожи – не просто жалость, что ей нравится ант, что хотела бы изменить хозяину с ним, потому и освободила его от колодок, да еще звала к столу, а потом и на беседы приглашала. Не разгневалась даже после того, как раб пренебрег ее благосклонностью и убежал. «Другого и быть не может, понравился госпоже Божейко, разум потеряла, забыла про честь и обязанности жены, про то, что муж не простит ни ей, ни рабу».

– Так оно и случилось, – вздохнула молодица, – навикулярий поверил наветам и велел челяди совершить то, что обещал: «Раб бежал – пусть получит то, что заслужил, раб хотел быть спальником у хозяйки, так тому и быть: оскопите его и сделайте евнухом при опочивальне господской».

Молодица каждый раз почему-то прятала от Миловидки глаза, но не скрывала, кажется, ничего из того, что знала о Божейке. Рассказывала, как кричал он, бедолага, когда узнал, куда ведут и для чего. Страшно и дико кричал, бился и сопротивлялся тем, кто исполнял волю хозяина. Но что мог сделать один против нескольких сильных и по-собачьему верных навикулярию челядников? Только разозлил их и придал им решительности.

Плакал и плакал, все жаловался и жаловался кому-то. А выплакал горе свое и омыл слезами раны, изловчился и выскользнул со двора навикулярия. Покалеченный, но все-таки убежал.

На этот раз его исчезновение быстро заметили и умудрились разузнать, куда пошел. Но взять уже не смогли. Над самым морем стоял, когда настигли его. Он, как увидел, к чему дело идет, так и бросился в пучину морскую. «Будьте вы прокляты!» – успел крикнуть и исчез в волнах…

Женщины сокрушенно качали головами и печалились вслух. Кто-то посочувствовал рабу, кто-то осудил за жестокость навикулярия Феофила, даже помянули недобрым словом его жену, а Миловидка, слушая, почувствовала: вот-вот не выдержит, от отчаяния разорвется ее сердце. Может, так бы и случилось, если бы не зародилось сомнение, спасительная мысль.

– А ты… – умоляющими глазами она посмотрела на ту, которая решилась поведать грустную историю об анте. – Можешь ли ты показать мне, где живет навикулярий?

Молодица приумолкла сразу, не знала, как ей быть.

– Зачем он тебе?

– Должна твердо знать, тот ли это ант, которого ищу…

– Могу и показать. Вот только возьму рыбу, и пойдем, покажу, где живет навикулярий. Только станет ли он говорить с тобой?..

– Это уж моя забота.

Еле дождалась рыбаков с моря, а пошла следом за молодицей и почувствовала: земля уходит из-под ног… Как на грех, и Исидоры не было рядом – ушла с покупками домой. А без поддержки и надежной советчицы не знала, что делать. Шла и призывала на помощь своих богов: «Спасите меня! О боги, услышьте меня, смилуйтесь и спасите! Сделайте так, чтобы то, что сотворил навикулярий, было не с Божейкой. Пусть мы никогда не встретимся с ним, пусть до конца своих дней будем жить в разлуке, пусть не изведаем радости-утехи, сделайте так, чтобы я убедилась: то, о чем сейчас поведала молодичка, случилось не с Божейкой!»

Предупрежденная своей провожатой Миловида не стала звать навикулярия, больше надежд возлагала на жену его: она, по всему видно, жалела раба и должна рассказать все, что знает о его судьбе. Поэтому и сказала челяднику, который вышел на ее стук:

– Я из рода-племени того анта-раба, который бросился от доброты господской в море. Пришла спросить у достойной госпожи вашей, не мой ли это брат был?

Долго и терпеливо ожидала за воротами, а дождалась немногого. Вышли и сказали:

– Вельможная госпожа болеет, принять не может.

– Тогда… тогда позовите навикулярия Феофила.

– Его нет дома.

Челядник хотел было закрыть ворота, но Миловидка успела придержать их.