Синергетика как феномен постнеклассической науки

Синергетика здесь вносит ноту оптимизма, поскольку она утверждает, что это кольцо (герменевтический круг, если пользоваться языком философской традиции) потенциально существует, хотя «длина» этой окружности может быть близка к бесконечности. Конечно, все эти возражения метафоричны, но они вполне в духе тех онтологических обязательств, которые несет в себе используемый здесь геометрический язык «гладких» линий и поверхностей с целочисленными топологическими размерностями [241].

Еще один путь может быть инициирован посредством введения представления о постнеклассическом эпистемологическом пространстве как таком пространстве, в котором находит себя синергетический субъект [19]. Необходимость его введения обусловлена, помимо прочего, и тем обстоятельством, что синергетика в качестве междисциплинарного направления включает в себя и философское измерение, коммуникацию философской традиции, сопрягая ее некоторым образом с так называемой третьей парадигмой философствования, в которой субъект не задан изначально, но становится, не утверждает, а утверждается в разнообразии самотрансценденций и коммуникативных практик в широком смысле этого слова.

Существенно, что постнеклассическое эпистемологическое пространство порождается ситуацией междисциплинарности, в которой самоопределяется «синергетический» субъект. А потому это коммуникативное пространство воспроизводимых (повторяющихся), различимых диалогов-событий-встреч организуется изначально скорее по хаотически выстроенному сетевому, фрактальному принципу, не в соответствии с изначально заданной жесткой логической иерархией. «Метрика» в таком пространстве задается не степенью «близости к истине», которая в свою очередь контролируется логикой дедуктивно развертываемых высказываний и утверждений. Эта логика может быть ослаблена, стать эмпирической, вероятностной, индуктивной, байесовской, а само движение к истине мыслится в разных парадигмах-образах или символах — «восхождения к небесам» или углубления в суть вещей. Такого рода пространство также является коммуникативным по своему генезису, но надо отдавать отчет в том, что это специализированное коммуникативное пространство, сконструированное для целей управления и контроля, а потому оно «монологично». Это пространство, в котором нет места для «другого». Но синергетика видит своей целью не просто констатацию различия форм организации эпистемологических пространств классики, неклассики и, наконец, постнеклассики. Она видит своей задачей приведение их в топологическое соответствие друг с другом в контексте всего человеческого опыта, во всем разнообразии внутренних и внешних (интерсубъективных) форм его представления в языке, символах, вербальных и невербальных коммуникациях.

В постнеклассическом эпистемологическом пространстве, на которое ориентируется синергетика и которое ею же порождается и поддерживается, топология, мера близости и удаленности задается мерой близости и удаленности «я» и «другого». В разных случаях для этой пары используются разные имена. Например: «субъект-субъект», «я-ты», «я-он», «я-мы», «я-она»... Соответственно, будут иметься в виду разные типы коммуникативности, пространственности, символичности, телесности.

Эти и другие различия важны и существенны для переоткрытия пространства как конкретной коммуникативной формы существования культуры, художественного произведения, музыки, философии и т.д. Но нас здесь и теперь интересует постнеклассический междисциплинарный субъект, который самоопределяется «внутри науки», находится в ней, «погружен в нее», говорит и пишет ее языком, изменяя в этом процессе и себя самого. И это не наука вообще, а наука, претерпевшая в нашем столетии несколько радикальных парадигмальных сдвигов — прежде всего релятивистскую и квантовую революции, а затем открытие таких феноменов, как динамический хаос, фрактальный рост, переоткрытие принципа самоподобия в природе, большой взрыв и коэволюцию... «Неизбежность странного мира» квантовых феноменов, а затем не менее странного мира нелинейности поставила проблему единства науки как личностную проблему самоактуализации ученого в ситуации ценностного кризиса и смысловых расколов в научном знании.

Связность внутреннего опыта, «путь к себе», переоткрытие себя в новом диалоге-встрече — такого рода ситуация плохо осмысливается символом-метафорой трансценденции пространства в образе ступеней лестницы, ведущей все выше и выше [84]. Здесь ближе образ пути, Дао, срединности. Эпистемологическое пространство, в котором находит себя наш субъект, видится (естественно, как некий желаемый идеализированный образ, как проект) как пространство возможных путей, обретения новых смыслов, открытий и диалогов. Это так же, если угодно, и пространство культуры психосоматического самоисцеления, обретения нового чувства свободы, освобождения; пространство, в котором выражение «культура — это терапия души» обретает свой непосредственно переживаемый смысл [103].