Синеусая траурница

Николай сидел возле лодки и с удивлением разглядывал изменившийся за ночь островок, безжалостно изуродованный бурей. Странно! Здесь тепло, уютно, а вокруг следы шторма, разруха и хаос: свежие водоросли, сбитые в кучи, гниющие на солнце. Изрытый сырой песок и лужи, в которых барахтается морская живность… Вокруг! Николай, наконец, увидел прозрачную мерцающую стену, которая отделяла скромный пятачок земли перед джонкой, изгибалась и уходила в воду, судя по гладкому сектору среди бушующих волн. «Купол, — догадался Николай, благодарно кивнув зеленоватому свечению в воздухе. — Силовой купол защитил от бури. Но откуда он взялся?» Хлопнув по лбу, Земноводный ехидно отругал сам себя. А ещё учёный! Они ведь вчера откопали саркофаг. Наверняка тут есть связь. Николай встал и приблизился к стене — плотная, упругая на ощупь, как недавняя плёнка в горах. Памятуя о возможном переходе, учёный вернулся назад, взгромоздив на себя все рюкзаки, тщательно осмотрел берег и решительно направился к границе поля… Снова появился туман. Земноводный привычно ускорил шаги, продавливая стену. Его опять затянуло в кисель, заложило уши и перехватило дыхание… Только ничего не произошло! Он стоял на острове, а позади него возвышалась опрокинутая джонка, мерцал и вибрировал воздух.

— Фух, ничего не изменилось, — облегчённо произнёс Николай, сбрасывая рюкзаки на землю.

— Согласен! За последнюю пару недель! — раздался сбоку хриплый голос монаха. — Где каждую ночь на этот проклятый остров обрушивается шторм, заливая мою нору… а товарищ сладко спит под куполом, — Джинхэй закашлялся: — Безумно рад тебя видеть, Коля!

— Чего?! И ты всё это время… Как выжил?

— С водой проблема, а еды хватает, — криво усмехнулся монах, облизнув потрескавшиеся губы. Худой, осунувшийся и, словно закопчённый от постоянного пребывания на солнце, с задубевшим от морской соли и ветра лицом, в своей неизменной кашае, правда уже потрёпанной и полинялой, он сидел перед большим камнем, разложив на нём какого-то жалкого осьминога, и методично отрезал щупальца. — Хорошо, что рюкзак прихватил.

— Да уж… Досталось тебе. Купол не пустил назад? — сообразил Николай.

— Ну можешь проверить. У меня не вышло.

— Проверю, — Николай развернулся и нащупал стену. Упругая плёнка не поддалась.

— Изумительно, — буркнул учёный, усаживаясь на песок. — Так у тебя нора, говоришь… Они вкусные хоть?

— Кто? Осьминоги? Привыкнешь!

* * *

Оказывается, Джинхэй провёл на острове свыше месяца. Спасаясь от жары, он выкопал себе нору, обложив её камнями изнутри. Первое время питался своими запасами, а затем перешёл на дары моря, что щедро подкидывала ему природа после штормов. Вскоре закончилась вода, тогда монах нарыл несколько глубоких ям и растянул внутри куски полотна, оторвав их от своей рясы. Ночью на полотне появлялся конденсат, который Джинхэй заботливо сливал в котелок… порой давил рыбу, выцеживая из неё драгоценную влагу. Пару раз крупно повезло, во время ливней, и тогда Джинхэй прилично пополнил запасы, но первое время пил воду из луж… В общем, монах выжил и даже не сошёл с ума. Каждый день он беседовал с драконьим яйцом либо с принцессой, как он назвал женщину в саркофаге. Он много работал, медитировал, добывал воду с пищей, терпел жару и капризы природы. И всё это время ждал. Крохотный островок просматривается целиком — Джинхэй постоянно видел купол, искренне завидуя Николаю, который безмятежно спал. Правда, монах потом признался, что доволен судьбой. Не каждый столкнётся с такими интересными вещами — удивительным саркофагом вместе с хитрым вывертом пространства и времени, когда внутри купола проходят сутки, а снаружи месяц. Жаль, что у них нет под рукой приличной лаборатории, чтобы изучить этот феномен, а может, воплотить в жизнь. Какие заманчивые перспективы для человечества! Пытливый ум, даже в условиях постоянных лишений, не давал покоя монаху. Он всё время размышлял или занимался делом, но ещё с нетерпением ожидал пополнения. Вот-вот вылупится маленький дракон…

Свершилось! На третий день после появления Николая яйцо треснуло, выпустив на свет крохотную беспомощную ящерицу с тоненькими розовыми крылышками. Удивительное создание сразу признало Джинхэя за родителя, а тот был без ума от счастья. Шустрая и любопытная ящерка, а она оказалась самкой, как установил Земноводный, постоянно сопровождала монаха, сидя у него на плечах, либо спрятавшись за пазухой. Ночью она спала на груди доброго папочки, свернувшись калачиком, словно кот, и наслаждалась человеческим теплом. Конечно, периодически она переползала и на Земноводного, но всегда возвращалась к монаху. Забавная чешуйчатая зверюшка очень много жрала, вечно путалась под ногами или сидела на плечах, деловито пихая свой нос куда ни попадя, и быстро росла…

* * *