Синева

— Куда? — ахнул Иван Карлыч. — Ты же целый день ничего не ел! У нас молочный суп киснет…

— Нужно лететь, иначе случится беда…

— Какая беда? — забренчал Будильник.

— Что с тобой опять стряслось? — забеспокоился Сурок.

— Не со мной, а с одним человеком. С Катей. Я потом всё объясню. По дороге, — принялся рассказывать Тимоша, торопливо вытаскивая из шкафа новый костюм, белую парадную рубашку, коробку с ботинками. — Собирайтесь! Все собирайтесь! Мы должны успеть на концерт!

Иван Карлыч кинулся чистить зубы и примерять галстуки.

Рекс скрылся в своей клетке и так завозился там, что картинки с мотоциклами стали отклеиваться сами собой. Будильник схватил суконку и стал яростно надраивать звонок.

— Скорее! Скорее! — торопил Тимоша.

— О господи, какая спешка, — пыхтел Иван Карлыч, причёсываясь перед зеркалом.

— Во даём! Во даём! — приговаривал Чижик, в бешеном темпе меняя футболки с тиграми на футболки с каратистами и автомобилистами. Наконец он так запутался в цепях и цепочках, что Будильнику пришлось перекусывать их кусачками.

Когда они выкатились из лифта и прибежали на автобусную остановку, на циферблате Будильника было уже без четверти семь.

— Опаздываем! Опаздываем! — притоптывал от нетерпения Тимоша.

Чижик в волнении бегал по троллейбусным проводам.

Редкие машины проносились мимо них, обдавая водяной пылью и мокрым ветром, а ни троллейбуса, ни автобуса всё ещё не было.

И тут Тимоша опять услышал, как тогда, в парке, далёкую грустную мелодию колокольчиков.

— Опаздываем! Опаздываем! — застонал он.

— Мальчик мой! — Иван Карлыч решительно закрыл свой зонтик с гнутой бамбуковой ручкой. — Если от этого зависит судьба человека, тебе нужно лететь!

— Но я разучился! — простонал Тимоша.

— Что значит «разучился»? — сказал Будильник. — Разве можно, например, разучиться плавать или ездить на велосипеде, если ты уже однажды умел это делать?

— Ты попробуй! — закричал Чижик.

— Попробуй, мой мальчик! Ну же, — подбадривал его Иван Карлыч.

Печальные колокольчики вызванивали тревогу, и каждый звук отдавался болью в Тимошином сердце.

— Боюсь! — шептал мальчик. — Боюсь.

И тут рядом с Тимошей, никем не видимый, возник солдат. Шапка сбилась ему на ухо, ватник расстегнулся, и под ним была видна насквозь мокрая от пота гимнастёрка.

— Давай, милый! Пробуй!

Он подхватил Тимошу под мышки и побежал, бухая стопудовыми солдатскими ботинками.

— Давай, родной! Давай! Получится!

Натужившись, он перехватил мальчика под локти и рывком поднял над головой.

— Ну! Давай! Ещё чуть-чуть…

И вдруг Тимоша почувствовал, что неведомая сила, как тогда, утром, поднялась в нём и вытолкнула в небо. Стремительно и легко он взвился над домами, описал круг и спустился в ущелье улицы, где, задрав голову, стояли Будильник и Сурок. А дедушка-солдат, видимый только мальчику, раскинул руки, словно поддерживал его, Тимошу, в небе…

— Молодец! — услышал Тимоша. — Лети, мой мальчик. Это у тебя наследственное!

Тимоша помахал рукой и полетел к центру города. Чижик пристроился за ним, как самолёт-истребитель вслед за ведущим…

Иван Карлыч проводил Тимошу глазами.

— Полетел! — Он растроганно высморкался в большой платок с кружевами. — Какое счастье! Наш мальчик опять может летать!

— Я всегда, всегда в него верил! — победно звенел Будильник, когда они вернулись домой.

— Он у нас замечательный! — говорил Иван Карлыч. — По первому зову бросился на помощь.

— Да, вот только про нас забыл, — грустно вздохнул Будильник.

— Что же в этом ужасного? — сказал Иван Карлыч. — У него там новые друзья, его ровесники. Всё абсолютно естественно. Что ему делать со старым облезлым Сурком?..

— И старым Будильником, которого сделали из отходов машиностроения ещё в первую пятилетку! — подхватил ему в тон Будильник.

— Давай-ка лучше заварим чайку! — предложил Иван Карлыч. — Мне прислали замечательной степной травы душицы, положим её в чайник для запаха. Только я сначала приму валидол… Столько волнений сегодня!..

Но не успели они поставить чайник на газ — б-б-бах-х-х! ба-бах! Что-то заколотилось в стекло балконной двери.

Оба кинулись открывать дверь.

— Рекс! — оторопел Иван Карлыч. — Вернулся? Почему?

— Нипочему! — ответил Чижик, вытирая мокрые лапы о ковёр. — Нипочему, и всё! Они там будут музыку слушать, а вы тут одни… Лучше я с вами.

— Но там же будет концерт классической музыки! — заволновался Сурок. — Рекс, тебе просто необходимо послушать!

— Всем необходимо! — расчирикался Чижик. — Этому необходимо девчонку спасать, мне необходимо музыку слушать!.. А вы тут… Они там будут веселиться, а вы тут одни… И никакого мне концерта не надо! Я, может, это… чаю хочу! Во!

И он вздёрнул свой носишко к потолку.

Будильник поставил перед ним на стол самую большую и красивую чашку.

— Рекс! — торжественным голосом сказал Иван Карлыч. — С завтрашнего дня начинаем регулярные занятия музыкой! С завтрашнего дня мы начинаем учить гаммы.

— Гаммы так гаммы! — шмыгнул носом Чижик.

— Рекс! Я обещаю вам, — снимая пенсне, сказал Иван Карлыч, — вы будете настоящим музыкантом.

— Я вам буду помогать! — сказал Будильник. — Я могу отсчитывать такты, как метроном.