Синеволосая ондео

– Да я понял. Ты вчера так и сказала.

– Да. Хиделл, у меня последний вопрос. Что значит «ондео»?

– Ох, кира, – улыбнулся он. – Прости. Ты разве не знаешь эту легенду?

Аяна покачала головой.

– В общем, она о девушке, которая любила парня, а он бросил её и женился на другой. Тогда она с горя утопилась, прыгнув со скалы в озеро, и её душа не нашла покоя в оуране из-за этого, но и в лейпон не сошла, и стала преследовать того парня и его жену. Она ходила за ним, и на руках носила душу ребёнка, который должен был у неё родиться, показывая ему, пока он не сошёл с ума и тоже не утопился. Она прыгнула в Голубое Озеро, что у Эдеры. По этой легенде, когда она коснулась воды, её волосы и одежды стали голубыми. Она стала водным духом, ондео. В общем, когда говорят «ондео», имеют в виду не любого духа, а именно ту девушку. Говорят, она так и ходит по земле со своим нерождённым малышом и губит мужчин своим пронзительным взглядом, а слова её убивают на месте, разрывая сердце.

– Так вот почему у всех были такие испуганные лица.

– Я сам испугался. Ладно. Езжай с миром, кира.

– Прощай, Хиделл.

3. Чем веселее ты смеёшься

Аяна собралась, нагрузила мешки на Ташту и выехала со двора с Киматом за спиной. У складов суетились люди и стояли гружёные телеги.

– Я ищу обоз на запад, – сказала она какому-то мужчине, но он пожал плечами и отвернулся.

Аяна спросила ещё у нескольких человек, и наконец один из них махнул рукой в сторону.

– Там обоз на запад, вроде бы.

Радость Аяны была недолгой. Именно тот обоз, который направлялся на запад, принадлежал Хатеру.

– Уважаемый, я могу присоединиться к вам? – спросила Аяна без особой надежды, понимая, что ей, скорее всего, придётся ехать одной.

– Прикройся и езжай. И чтобы я не слышал воплей твоего мелкого.

– Ты согласен? – изумилась Аяна. – Мне можно ехать с твоими телегами?

– Я сказал, прикройся! Ты оглохла? Твои волосы меня раздражают. Я не люблю, когда рядом мельтешит что-то яркое.

Хатер стоял, с раздражением глядя на неё.

– Сейчас, – сказала она. – Сейчас!

Она быстрым шагом доехала до базара. Точно. Вот эта лавка, которую она тогда видела.

– Сколько стоит этот плащ?

– Десять.

– Восемь.

– По рукам.

Аяна спрятала руки за спину, на всякий случай, чтобы избежать рукопожатия с плевком.

– Держи.

Она отсчитала деньги и развернула плотный грубоватый плащ светло-коричневого цвета.

– Это не хлопок?

– Это канне. Конопля.

Ткань была тяжёлая, плотная и немного стромкая. Аяна приложила к себе плащ. Он был ниже колен. Отлично! Прикроет её яркий наряд.

Аяна ехала, довольная собой. Она убила одной стрелой двух птиц. Ей будет значительно теплее в плаще, хоть он и продувается ветром, а ещё она не будет привлекать внимания  дорогой тканью платья. Старьёвщик накануне предложил ей один серебряный за голубой наряд, при этом запросил четыре за неприметное коричневое платье, подобное тем, что носят здесь. Она усомнилась в здоровье его рассудка, но промолчала и просто отказалась.

– Когда отправляемся? – спросила она у Хатера.

– Сейчас. Спрячь это, – поморщился он, – показывая на её волосы.

Аяна достала из сумки нож и иглу. Она накинула на спину плащ, накрывая недовольного Кимата, и отметила пальцем нужное место, потом скинула плащ и быстро подпорола средний шов на спине.

– Ну, так-то лучше, – сказала она, затягивая последний узелок на обмётке края и накидывая плащ снова.

Голова Кимата торчала из отверстия в спине плаща, и он весело дёргал руками и ногами под тканью.

– Ты похожа на двухголовую горбунью, – сказал парень, который наблюдал за происходящим. – Не показывайся на глаза Хатеру, а то он спать не сможет. Если бы я увидел тебя, я бы сбежал.

Обоз из четырёх крытых телег уже несколько дней грустно месил колёсами и копытами грязь под моросящим дождём. Праздник рождения Кимата, прошедший четыре дня назад, был настолько же похож на праздник, как этот Арнай, встретивший Аяну, был похож на тот, который Конда ей описывал. В его Арнае было тепло и сухо, там светило солнце и плескалась бирюзовая вода в бухте под синим небом.

Её Арнай был холмистым, мокрым, промозглым, туманным, он пах дымом костров на обочине, залитых водой, и грязной рубашкой, которую негде было постирать, а ещё прелой листвой, которую постоянные порывы ветра выдували из придорожных рощиц, бросая ей на плащ.

– Всё, – сказал Хатер. – Это Далеме. Я на север. Бывай.

Аяна придержала Ташту на перекрёстке, глядя, как обоз сворачивает вправо перед очередным городком. Она старалась держаться подальше от Хатера всю неделю, пока ехала в его обозе, и лишь несколько раз обменялась с ним какими-то фразами, относящимися, в основном, к тому, что он слишком часто её замечает. И всё равно ей было немного печально видеть, как он уезжает.

– Ну что, сокровище моё, – сказала она Кимату, косясь за спину. – поехали?

Седло хасэ поскрипывало, и Ташта неторопливо шёл по размокшей улице. Вот и вывеска трактира.

– У вас есть комнаты? – спросила Аяна. – Мне нужна маленькая дешёвая комната и хороший ужин. Сколько это стоит?

– Семь, – сказал лысый владелец трактира.