Сингапурская история: из «третьего мира» – в «первый»

Ее племянник Феликс (Felix) Бандаранаике был советником по международным проблемам. Яркий, но не глубокий, он доказывал, что удачное географическое положение и история принесли Цейлону благословенный мир и безопасность, так что только 2.5 % государственного бюджета тратилось на оборону. Любопытно, что бы он сказал в конце 80-ых годов, когда более половины бюджета шло на закупку вооружений и содержание вооруженных сил, чтобы бороться с повстанцами – тамилами на полуострове Джафна.

Остров Цейлон был образцовым государством Британского Содружества наций. Англичане тщательно подготовили его к независимости. После окончания Второй мировой войны это была хорошая страна среднего размера с населением менее 10 миллионов человек. Население имело относительно высокий уровень образования, в стране было два приличных университета, – в Коломбо и в Канди, – где преподавание велось на английском языке. Цейлон располагал государственной службой, в которой работали в основном местные жители, а у населения имелся опыт представительской демократии, развивавшейся с начала 1930-ых годов, когда стали проводиться выборы в городские советы. Когда в 1948 году Цейлон получил независимость, он стал классической моделью постепенного перехода к независимости.

Увы, все пошло не так. Во время своих визитов, на протяжении многих лет, я наблюдал, как многообещающая страна приходила в упадок. Демократическая система, построенная по принципу «один человек – один голос», не решила проблемы межнациональных отношений, которая была главной. Восьмимиллионное сингальское большинство всегда имело возможность победить на выборах двухмиллионное тамильское меньшинство. Сингалы сделали свой язык государственным, провозгласили буддизм государственной религией в стране, где до того не было официальной религии. Будучи сторонниками индуистской религии, тамилы почувствовали себя уязвленными.

В октябре 1966 года, возвращаясь с конференции премьер – министров в Лондоне, я посетил Коломбо, чтобы встретиться с премьер – министром Дадли Сенанаяке (Dudley Senanayake). Он был благородным, несколько отстраненным и придерживавшимся фаталистских взглядов пожилым человеком. Когда мы играли в гольф в бывшем Королевском гольф – клубе Коломбо, он извинился за построенные на пространствах между лужайками хижины и пасшихся там коров и коз. Он сказал, что это было неизбежным следствием демократии и выборов: он не мог оправдать перед избирателями сохранение открытых, незастроенных лужаек в центре города. Он отправил меня на поезде в Нувара Элия (Nuwara Eliya), который когда-то был прекрасным горным курортом. Это был наиболее поучительный урок того, что случилось со страной после независимости. Пища, которую сервировали в специальном вагоне поезда, была несвежей. Поданные крабы испортились и воняли. Я немедленно пошел в туалет, и все вырвал, – это меня спасло. В Нувара Элия я остановился в резиденции бывшего британского губернатора. Дом обветшал. Возможно, когда-то это было прекрасно ухоженное здание с розами в саду (некоторые оставались до сих пор), который выглядел так, будто находился где-то в английских лесах. На высоте примерно полутора километров над уровнем моря ощущалась приятная прохлада. Я играл в гольф на когда – то прекрасном поле, но, как и в Коломбо, на нем также были построены хижины, паслись козы и коровы.

За обедом мудрый грустный старый сингал объяснил, что то, что случилось, было неизбежным результатом выборов. Сингалы хотели стать господствующей расой, они хотели занять прежде занимаемые англичанами должности управляющих чайными и кокосовыми плантациями и занимаемые тамилами высшие должности государственных служащих. Стране пришлось пройти через трагедию превращения сингальского языка в государственный язык. За это они дорого заплатили, переводя все и вся с английского языка на сингальский и тамильский. Это оказалось долгим и хаотичным процессом. В университетах преподавание велось на трех языках: на сингальском для большинства студентов, на тамильском – для студентов-тамилов с полуострова Джафна и на английском – для бургеров. В Университете Канди я обратился к проректору с вопросом о том, как три инженера, получивших образование на трех разных языках, станут вместе работать, к примеру, на строительстве моста. Он был бургером по происхождению и носил галстук с эмблемой Кембриджского университета, так что я понял, что он имел степень доктора наук. Он ответил: «Сэр, это является политическим вопросом, на который должны ответить министры». Я спросил его об учебниках. Он объяснил, что основные учебники переводились с английского на сингальский и тамильский, всегда с опозданием на три – четыре издания.