Сингапурская история: из «третьего мира» – в «первый»

В мае 1989 года мир наблюдал за причудливой драмой, разворачивавшейся в Пекине. По каналам спутникового телевидения велась ее прямая трансляция, потому что в городе присутствовало множество представителей западных средств массовой информации, готовившихся освещать встречу Горбачева с Дэн Сяопином. Значительное число студентов в организованном порядке собралось на площади Тяньаньмынь, напротив Большого Дворца Народов. Они несли плакаты и транспаранты, протестуя против коррупции, кумовства и инфляции; полиция относилась к ним либерально. Генеральный секретарь Коммунистической партии Китая (КПК) Чжао Цзыян одобрительно отозвался о происходящем, сказав, что студенты выступали за реформы в партии и правительстве, и их намерения были хорошими. По мере того как толпа все увеличивалась, содержание лозунгов и транспарантов становилось все более критическим, антиправительственным и резким. В них подвергалось нападкам правительство, содержались личные выпады в адрес премьер-министра КНР Ли Пэна. Когда и за этим ничего не последовало, на плакатах появились сатирические стишки, высмеивавшие Дэн Сяопина. Когда я увидел это по телевидению, я почувствовал, что эта демонстрация закончится слезами, – в истории Китая еще не было императора, который, будучи подвергнут осмеянию, продолжал бы править страной.

События на площади Тяньаньмынь были странным эпизодом в истории Китая. По телевидению показывали Ли Пэна, читавшего декларацию о введении военного положения. Я смотрел выдержки из программ пекинского телевидения, транслировавшихся в Сингапур из Гонконга через спутник. В одном ярком эпизоде, предшествовавшем введению военного положения, были показаны представители студентов, грубо спорившие с премьер-министром Ли Пэном в Большом Дворце Народов. Студенты были в джинсах и футболках, Ли Пэн – в безукоризненно отглаженном костюме в стиле Мао. В этих теледебатах студенты победили Ли Пэна с большим перевесом. Драма достигла кульминации, когда солдаты попытались войти на площадь, но эта попытка была отбита. Наконец, в ночь на 3 июня на площадь въехали машины и бронетранспортеры. Весь мир наблюдал за этим по телевидению. Некоторые исследователи, скрупулезно просеявшие свидетельские показания, были убеждены, что на самой площади не было стрельбы, перестрелка произошла тогда, когда войска, сопровождавшие танки и бронетранспортеры, силой прокладывали себе путь через улицы, ведущие к площади.

Это было невероятно: Народно-освободительная армия Китая (НОАК) обратила оружие против собственного народа. Я чувствовал себя обязанным выступить на следующий день, 5 июня, со следующим заявлением: Мои коллеги в правительстве шокированы, потрясены и опечалены столь катастрофическим поворотом событий. Мы ожидали, что китайское правительство, используя армию для подавления гражданских беспорядков, прибегнет к минимуму насилия. Вместо этого, применение оружия и насилия стало причиной многих смертей и увечий. Их применение было абсолютно непропорционально по отношению к тому сопротивлению, которое могло оказать безоружное гражданское население.

Если между значительной частью китайского народа, включая его наиболее образованных представителей, и правительством существуют разногласия, то это означает, что страну ожидают волнения, выражения народного недовольства, задержки в проведении реформ и простои в экономике. Ввиду огромных размеров Китая, это может привести к возникновению серьезных проблем и внутри страны, и в соседних государствах Азии.

Мы выражаем надежду, что в процессе достижения примирения верх возьмет мудрость, и народ Китая сможет возобновить движение по пути прогресса, которое началось со времени проведения политики «открытых дверей».

Я не стал осуждать китайское правительство, ибо не считал его репрессивным коммунистическим режимом советского типа. Очевидно, массовые демонстрации на протяжении двух месяцев накалили страсти.