Сингапурский квартет

- Уж как водится, дружище. Ха-ха! Разве тебя не радует, что я вроде бы оправдан и тебе не придется искать мне работу?

- Дождись, когда проснется Шлайн. Тогда и узнаешь. У него всегда за пазухой гостинец ... А то, что вы хотите, я сделаю. Не ради вас. Чтобы утопить эту сволочь Семейных.

Месть - не профессиональное чувство. Дроздов дал понять это молчанием.

- Скажи Шлайну, я отработаю свой гонорар, - сказал Бэзил.

- Вот так лучше, - откликнулся Дроздов. - Последняя часть, так сказать, финал партитуры сингапурского квартета.

- Какой ещё партитуры, какого ещё квартета?

- Ефим так сказал. Шемякин, Дроздов, Шлайн и Севастьянов сыграли, как по нотам... Жди звонка завтра. Ефим подтвердит передачу чека Семейных...

Они доделали свое дело в Кашинском изоляторе потому, что это далеко от Москвы, рассуждал Бэзил, пересекая Петровку. Шлайн и Дроздов повязаны между собой изначально, только скрывали это. Они опасаются крота у себя на Лубянке. Или в прокуратуре. По закону, они могли держать и Севастьянова, и его жену в Кашине до десяти суток. Добились своего...

Шемякин свернул с Петровки в Столешников переулок и потащился вдоль новой гостиницы, где ему предлагали место в службе безопасности. Намного чище того, во что он теперь вляпался.

На Тверской Севастьянов направился к Центральному телеграфу.

В Сингапуре было восемь вечера.

- Уже соскучился? - спросила она. Ее голос в трубке словно бы отрикошетил от чего-то, и вопрос сам по себе сдублировался.

- Про это я расскажу при встрече, - сказал Бэзил. - У меня есть для тебя информация. Через неделю, а может и раньше, в вашем краю появится господин Людвиг Семейных, член совета директоров московского финансового холдинга "Евразия". С чеком, который трассирован Севастьяновым. Я располагаю сведениями, что Семейных присвоит деньги и исчезнет... Дело в том, что пятьдесят пять процентов акций "Евразии" принадлежат правительству России. То есть надоевшие всем сто восемнадцать миллионов долларов окажутся украденными Семейных и у правительства. Ты понимаешь, что я хочу сказать?

- Спасибо, Бэзил. Ты умница. Надеюсь, все же скучаешь.

Шемякин повесил трубку.

Жулье в Сингапуре заснет в эту ночь спокойно. Их московский крот ляжет, как принято говорить в определенных кругах, крайним бревном.

Так он подумал. И подумал правильно.

В уютной квартирке на сингапурской улице Изумрудного Холма Барбара положила и снова сняла трубку телефона, набрала номер Бруно Лябасти и сказала:

- В Москве сработало. Завтра я дам информацию о твоей и Клео смерти в результате автомобильной катастрофы на острове Пенанг в Малайзии. Вы свалитесь с моста в Малаккский пролив между этим островом и континентом. Тела унесет течением, оно там сильное. Так? Не забудь сообщить ваши новые имена, Бруно...

Она выслушала ответ и рассмеялась:

- Нет, Бруно, нет... Я согласна только на одно новое имя... миссис Шемякин.

- Семейных арестован в Сингапуре по обвинению в хищении посредством злоупотребления служебным положением. Вроде бы у них это так формулируется, - сказал Ефим Шлайн, поднимая воротник своего пальто. - Деньги возвращены "Евразии" должным образом, то есть теперь - совершенно официально. Все довольны...

На углу возле петербургской гостиницы "Октябрьская", где он и Шемякин неудачно - с точки зрения погодных условий, как сказал Шлайн, - установили наблюдательный пост, свирепствовал ноябрьский ветер. До отправки стоявшего перед главным входом "икаруса" с туристами, уезжавшими в Хельсинки, оставалось несколько минут.

Севастьянов помог Ольге взобраться на высокую ступеньку автобуса. Шемякин был уверен: эти двое не вернутся...

Или Ефим Шлайн готовил новую партитуру? Иначе зачем они здесь, на этом пронизывающем ветру?