Сингомэйкеры

– Если заподозрим, что кто-то повел себя неадекватно, такой человек погибнет мгновенно. Все предусмотрено. Игла с ядом, электричество и прочие штуки. Это в самом деле кресло смерти! На карте слишком многое, рисковать не имеем права.

Старец, что сидел рядом с Данцигом и слушал молча, махнул рукой.

– Давайте начинать. Эдуард верно сказал, лучше потом посмеемся над своими страхами, чем сейчас не примем меры.

Операционная напомнила мне «карусельку» или «ромашку», когда на подобные листки укладывают пациентов, всем одновременно вводят наркоз, а затем поворачивают ее, чтобы не хирург подходил к оперируемому, а того подвозило к его рабочему месту.

Так делают, когда операция разбита на десяток составляющих, и каждый из специалистов быстро делает свое, после чего «каруселька» переносит пациентов к следующему аппарату. Так массово исправляют зрение, пропуская за рабочую смену по двести-триста человек, оперируют что-то на позвоночнике и даже вставляют и меняют силиконовые имплантаты.

Меня зачем-то переодели, голову снова выбрили. На ложе велели лечь боком, чип имплантируют с левой стороны над ухом, снова придется удалить кусочек кости, но не волнуйтесь, все под наркозом, безболезненно…

Ага, подумал я мрачно, знаю ваше «безболезненно», и… отключился. Только и успел ощутить, что руки и ноги мои, как и голову, захватывают безжалостные стальные клещи.

Мне казалось, что прошла одна секунда небытия, я уже ощущал, что я жив и мыслю, а перед глазами… нет, это не перед глазами, но я смутно полуувидел-полуощутил странную волнообразную структуру, скорее угадал, чем узнал расположение файлов на моем харде. Странно, я привык к древовидной структуре, а здесь как будто в трехмерной проекции…

Вот еще три, это флешки, я их ношу по карманам, как в старину носили портсигары, футляры с очками и авторучки. А вот еще и еще, странные, пульсирующие, с быстро меняющимися параметрами… Не может быть, это же «багровые чипы», что вмонтированы в черепа моих коллег! Значит, я уже установил с ними связь, чипы работают, но их хозяева еще не очнулись от наркоза.

Замерев, я всматривался, вчувствовался, и через несколько долгих минут из тьмы начала проступать странная картина операционного зала. «Ромашка», на которой семь распростертых фигур, застывшие люди в синих хирургических халатах. Всех почему-то вижу с разных сторон, это просто дико. Возле моего беспомощного тела человек с профессорской бородкой замер в странной позе: с вытянутой в сторону стола рукой, а в трех сантиметрах от руки в воздухе висит прозрачная капля раствора.

Я попытался повернуться на ложе, не сумел, даже глазные яблоки не могу повернуть, странное чувство, в то время как мозг работает быстро и четко. Прозрачная капля все еще в воздухе, на том же месте, но это значит…

…это значит, мозг в самом деле заработал со скоростью в миллиард раз быстрее, чем раньше! Глазные яблоки мои повернутся через миллиард моих нынешних секунд, а это значит, через три с лишним года я смогу чуть скосить глаза, а капля раствора шлепнется на стол.

Все эти три с лишним года мне не потребуется ни пить, ни есть. Даже дышать не обязательно, много ли за секунду надышишь, зато мыслить могу не только в ускоренном режиме, но, как сейчас понимаю, и в усиленном.

Вижу все так странно потому, что глаза мои все еще закрыты, видеонаблюдение работает, могу разом видеть всех-всех в гигантском здании, могу…

Почти бездумно я подключился по беспроводке к инету, через две секунды – свои секунды! – вошел в хранилища данных. Странное ощущение, когда вижу, как происходит соединение, как совершается поиск, как срабатывают алгоритмы, в которых теперь видно, где нужно внести изменения… Господи, как много мусора, как много лишних операций, что за дикость, какой дикарь писал эти программы! Впрочем, писали люди, а я теперь уже не совсем человек…

Нужные мне материалы я искал, перелопачивая массивы данных, одновременно подправлял проги. Сперва просто почистил, укоротил связи, убрал лишние и просто дублирующие цепи, все это время растет ошеломляющая радость, дикое ликование, что вижу, воочию вижу, как все это работает! Никто в мире не может сказать, что такое электричество, а я могу! Самое главное – понимаю все даже не через знание, а просто вижу, как человек эпохи Древнего Рима понял бы работу механических часов любой сложности, просто наблюдая, как под воздействием туго накрученной пружины раскручиваются колесики, толкают другие, те третьи, а третьи поворачивают стрелки…

И, видя все это, я немедленно убрал лишнее, проложил новые линии и создал самое правильное программное обеспечение, затратив на это не больше двух своих минут.

Медленно-медленно, прилагая титанические усилия, но все равно расходуя на это часы и даже дни своей новой жизни, я разбирался в устройстве «багровых чипов», очень хитрая и сложная защита, но я смотрю не со стороны, а изнутри, потому снять заслоны и переподчинить их удалось сравнительно просто, хотя я и гуманитарий, который, по общему мнению, боится сложной техники.