Сингомэйкеры

Арнольд Арнольдович молчал, я видел, что его мощный мозг уж начал работу с новыми данными, а я, повинуясь его кивку, продолжил:

– С нашей стороны будет промахом не воспользоваться этими данными.

Он промолчал снова, а Цибульский уточнил живо:

– Как?

– Очень просто, – ответил я, чувствуя знакомую дрожь, – мы можем на этой основе начать новую кампанию, что резко снизит напряжение во всех слоях общества! Начинать следует осторожно: сперва с небольших офисов, контор и фирм, где сотрудники уже хорошо знают друг друга. Обычно они уже все со всеми перетрахались, все всё друг о друге знают, как и какие у кого сиськи, так что тамошним женщинам обнажиться до пояса – только дай повод, они и так уже обнажались перед всеми, но только вроде бы тайком и перед каждым по одному.

Цибульский блудливо ухмыльнулся.

– А кое-кто и в групповухе…

– Да, – согласился я, – что лишь упрощает снятие последнего барьера. Словом, в таких конторах женщины обнажатся, как я полагаю, в первый же день обнародования такого открытия ученых. Под давлением, конечно же, мужчин, которые будут настаивать, понятно, упрекать, что хотят их преждевременной старости и отбрасывания копыт, а женщины убедят себя, что обнажаются только ради спасения здоровья коллег. Так что в первый же день, от силы – на второй…

– А в крупных конторах? – спросил Цибульский деловито.

– Потянутся следом, – заверил я. – Стоит только кому-то начать! Никакая женщина не потерпит, что другая пользуется повышенным вниманием, а на нее никто не смотрит… если самой нужно только пальцем шевельнуть. В смысле, чтобы сбросить бретельку с плеча.

Глеб Модестович наконец зашевелился, все почтительно затихли, а он проговорил в полной тишине негромким властным голосом:

– Как результат, во всех этих учреждениях перестанут обсуждать выборы в парламент и предвыборные программы кандидатов в президенты… Неплохо-неплохо.

Я сказал быстро:

– Но это только первый шажок!.. Второй – это клубы, дискотеки, кафе, рестораны, трибуны спортивных стадионов… Очень скоро это выплеснется и на улицы.

Он сказал задумчиво:

– Вид обнаженных женщин на улице, обнаженных хотя бы до пояса… гм… способен не только предотвратить подготовку к митингу, но и вообще отменить забастовку, а то и революцию. Игривое настроение в обществе продлится довольно долго.

Цибульский вставил:

– Как медик могу сказать, что на таком же повышенном уровне продлится не менее трех-четырех месяцев. Затем несколько спадет и будет спадать, но не опустится до нынешнего. То есть нужное нам благодушие и хорошее настроение общества будут поддерживаться на более высоком уровне, чем нам удается сейчас.

Жуков пробормотал:

– Но достаточном ли для того, чтобы дотянуть без крупных катаклизмов до Судного Дня…

Цибульский фыркнул:

– Если было бы достаточно, нам можно бы свернуть всю работу и сложить лапки, дожидаясь. Увы, эта сволочь по имени жизнь еще подкинет нам задачи! Головоломные.

– С такими ребятами, – сказал Арнольд Арнольдович, – как наш юный гений, будем решать, решать…

Я ощутил горячую благодарность к нему, а на Цибульского посмотрел с неодобрением. Глеб Модестович нетерпеливо постучал карандашом по столу.

Все утихли, он сказал негромко:

– Роберт Панасович, займитесь развертыванием широкой кампании. Позаботьтесь, чтобы эта новость попала во все выпуски новостей и чтоб прозвучала в достаточно сенсационной форме. В лучшее время эфира. А потом чтобы повторили несколько раз. Хотя новость такая, что не забудут, но лучше напомнить, чтобы натолкнуть на разные идеи… Думаю, еще до начала финансированной и направляемой нами кампании кое-где начнут сами…

Тарасюк быстро записывал, спросил, не поднимая головы:

– Тогда можно сегодня же начать пропаганду… гм… здорового образа жизни в тех кафе и дискотеках, которые напрямую принадлежат нашему концерну?

Глеб Модестович кивнул.

– Для того и созданы.

Он не договорил, но я понял, что наша организация какие-то места, где группируется публика, содержит не только для извлечения прибыли, что понятно, но и для каких-то экспериментов над большими группами населения.

По спине пробежал холодок, меня начинают допускать к тем тайнам, разглашение которых в самом деле чревато. А это значит, наблюдение за мной уже включено.

По первому телеканалу в самое удобное для зрителей время началось жаркое обсуждение необычной темы: «Здоровье и нравственность». Я освободил место на диске, чтобы записать программу полностью, включил за пару минут раньше, сел перед телевизором на диване, как заправский телеидиот, там на экране фейерверки, фанфары, я такое видел только в цирке, и здесь, как в цирке, клоуны выходят… господи, как удалось затащить в дискуссию виднейших политиков, политологов, главу Центра Здоровья, двух академиков?