Сингулярность

Лютенсвен сделал вид, что активирует олфон. От резкого движения боль обрадованно вгрызлась в бок, в ребра, в плечо, Торгвальд скрипнул зубами, но выдержал, лишь на пару секунд задержал дыхание.

– Лютенсвен, – сказал он, притворяясь, что кто-то связался с ним, – да, да…

Он кивнул Тколенко и, едва заметно поморщившись, коротко махнул рукой. Мол, пусть не ждет, идет в переговорную, он догонит…

– Да, могу говорить, – сказал он громко, специально для Тколенко.

Тот продолжал стоять.

– Сергей, выйди, пожалуйста, – сказал Торгвальд сквозь зубы. Не сдержавшись, добавил: – Не для твоих ушей!

Обиженный Тколенко закрыл дверь. Оказавшись в приемной, откашлялся и ослабил галстук, показывая секретарше, что в кабинете душновато. Лучше подождать медлительного главу здесь. Он надеялся, что девушка не слышала последних слов шефа.

Лютенсвен вставал долго и трудно. Спина трещала, едва разгибаясь, словно позвонки приржавели друг к другу. Боль частыми вспышками пронзала все тело.

Торгвальд застонал. Болезнь брала свое. Как ни бодрись, он уже не свирепый и могучий скандинавский бог.

Заставил себя шагнуть и едва не упал. Оперся рукой о стену, пережидая навалившуюся темноту, а когда звон в ушах стих, оттолкнулся и вышел из кабинета. Небрежно бросил секретарше:

– Из Токио звонили. Любой звонок министра Накоми переадресовывать мне вне очереди.

Ежегодно на особом совещании совет директоров рассматривал и оценивал предложенные участниками инвестиционные проекты, вырабатывая направления для будущих финансовых вложений.

Торгвальд знал, сегодня, как и всегда, основная борьба будет между ним и Митякисом, из года в год пытающимся взять реванш и неизменно терпящим поражения. Но с каждым разом его шансы растут, обратно показателям «медицинского» направления. Его, Торгвальда, направления.

Компания, вложившись в высокую медицину, несет сейчас огромные убытки, и вся вина лежит на нем. Он убедил тогда директоров принять его сторону, он раз за разом отвергал инвестиционные проекты Митякиса, он теряет былую хватку…

Глава совета вошел в переговорную и сразу почувствовал устремленные на него острые оценивающие взгляды. Лишь Никонов смотрит сочувствующе. Единственный, кто поддержит в любой ситуации.

Прикидывают мои шансы, спокойно подумал Лютенсвен. Не беспокойтесь, я еще силен, не разочарую.

При подведении годовых итогов, конечно, досталось. Обвинения, убытки, отсутствие результатов… Торгвальд держался хладнокровно, на закаменевшем лице не дрогнул и мускул.

После кофе-паузы слово взял Митякис. Он представил свой инвестиционный проект на следующий год.

– …Строительство – вот самое на сегодняшний день перспективное направление, – говорил он, подытожив доклад. – Наша компания уже инвестировала в эту отрасль и всегда получала стабильный и большой доход. Однако на протяжении четырех лет мы сокращали строительство, вкладываясь все больше и больше в медицину. Обратите внимание на падающий график доходов. Торгв… все мы совершили промах и понесли значительные убытки. Я предлагаю исправить ситуацию, перевести ее на старые, надежные рельсы.

Лютенсвен сдвинул брови. Ясно, медицинское направление придется оставить. Выцарапать бы хоть обещанный ученым «ручеек»…

Митякис закончил и, победно улыбнувшись, сел.

Торгвальд поднялся. Все совещание он держал мышцы спины напряженными и сейчас смог встать одним быстрым упругим движением.

– Ключевым в вашем докладе является слово «старые», – сказал он. – Старые рельсы. И ехать по ним может лишь старый, ржавый паровоз.

В переговорной повеяло холодом. Директора удивленно переглянулись. Торгвальд Лютенсвен и не думал оправдывать свои промахи. Он напал, быстро и свирепо.

– Да, этот путь проверен. Кому-то может показаться, что раз состав движется – значит, в нужном направлении. Но конечный пункт – депо, где отслуживший паровоз встанет на разборку. За высоким лесом машинисты не видят современных скоростных линий. Следуя этим путем, мы рискуем отстать…

…На него неотвратимо надвигалась огромная жгучая волна болезни. Торгвальд, чувствуя начало очередного приступа, старался не сбиться, речь должна оставаться все такой же уверенной, когда огромное жестокое чудовище обрушится всем весом, сомнет, обхватит, вопьется…