Сингулярность

Фонарь стал осторожно и последовательно перемещаться в пространстве, исследуя поверхность стены. Руны и древние знаки сменялись целыми сценами, представлявшими фигуры людей и фараонов со всеми подобающими им артефактами. Они перемежались с изображениями статных существ, консолидировавших в себе человеческие тела и головы животных.

— В Египте больше ста пирамид, — поделилась я сведениями, возникшими в голове, немного успокоившись.

— Я поражен. Я, конечно, понимал, что их не пять, доступных для туристов в Гизе, но чтобы так много…

Я хохотнула:

— Что ты! Каждый фараон строил себе гробницу в расцвет египетской цивилизации. Как только вступал в наследование трона, сразу начинал работы. А история Египта ведет свое начало с двух с половиной тысяч лет до нашей эры, примерно. И это только по данным, дотянувшим до нашего времени. Всегда хотела увидеть пирамиды.

— Твоя мечта исполнена.

— Ага. Только нам надо торопиться, и у меня нет времени рассматривать достопримечательности.

— Ну мы можем сделать исключение для тебя и провести индивидуальную экскурсию. Жаль только фотоаппарат забыл.

Руки Макса все еще тряслись, поэтому я забрала у него фонарь и направила его на стену перед собой. Взгляд мой сразу же притянула самая главная персона, изображенная с головой шакала и телом человека. Так египтяне представляли Анубиса — проводника в загробный мир после смерти, а так же одного из судей душ умерших. Сын бога мертвого царства Осириса. Он стоял на одном колене и держал в руках камень, который должен класть на весы, противопоставляя его сосуду с органами фараона, душа коего покорно ждала приговора. От древности краски пожухли, но продолжали преобладать черные, красные и золотистые цвета, придавая торжественность церемонии.

Даже в этой непростой и опасной для нас ситуации, я почувствовала, как дрожь прошла по моему телу, а слезы выступили на глазах от осознания возможности видеть древние знаки и даже касаться их. Все это являлось символами времени великого могущественного Египта с его царственными фараонами и величественными гробницами и храмами. Вся жизнь человека в то время была направленна на создание благоприятнейших условий для себя в загробном мире. Это считалось главной целью жизни — обеспечить и соблюсти все традиции захоронения своих останков и достойно перейти на следующий этап бытия.

Мои мысли прервал леденящий душу вой, прозвучавший глухо, будто издалека, но заставивший кровь остановиться в жилах. Я в страхе нащупала руку Макса.

— Нам пора идти, — сказал он.

— Но в какую сторону? Указателей выхода нет.

На всякий случай, я еще покружила лучом света в попытках наткнуться хоть на какой-то знак.

— Я думаю, звук был оттуда, значит, двигаться надо в другую сторону. И времени у нас не много.

По ходу движения подозрения не сразу начали закрадываться в мою голову.

— Тебе не кажется, что мы идем вниз? Тоннель углубляется.

— Знаю, но не хотел тебя пугать, потому что путь в другую сторону нам заказан.

— Тут прохладно.

Наткнувшись фонарем на изображение человеческой фигуры, запутанной бинтами, я со вздохом согласилась.

— Для фильма ужасов только оживших мумий не хватает, — заметила я с усмешкой.

— Мрачновато для радостных мыслей, но живые мумии — это только кино.

— После этой фразы, в лучших традициях кинематографии, они и должны появиться.

— Я смотрю, ты любитель таких фильмов.

— Да, я много времени посвятила и фильмам, и изучению статей. Увлекалась всякими загадками и экстраординарщиной. Уж чего не ожидала, так самой стать героиней такого ужастика. Уверена, мумии не намного страшнее тварей, преследующих нас, — хмыкнула я. — К тому же это всего лишь ссохшиеся тела, подвергшиеся мумификации и захороненные со всеми почестями и утварью.

— А так же с женами и рабами.

— О. Это было всего пару раз в самом начале египетской истории, и только с рабами. Вообще фараонов хоронили с сокровищами и статуэтками, которые должны были выполнять функцию слуг в потусторонней жизни.

— Но я точно слышал это где-то.

— Такое, действительно, встречалось, но в других культурах.

Коридор стал сужаться, а впереди чернел вход, поглотивший свет от фонарика. Макс посветил себе в лицо, и я увидела, как он приложил палец к губам, затем сделал мне знак, оставаться на месте, а сам направился прямо к черноте. Я не послушалась и, нащупав в темноте его плечи, вцепилась в него обеими руками, за что получила усталый возмущенный вздох. Покорившись моей воле, он протянул мне руку и повел за собой.

Мы оказались в огромной зале, судя по длинному лучу, пересекавшему пространство. Потолок тоже был очень высоким. Убедившись, что внутри никого нет, мы стали исследовать местность, передвигаясь по периметру. В середине стоял огромный каменный ящик.

— О Боже. Это точно саркофаг. Он пуст. Значит, мы в гробнице, которую нашли ученые, — резюмировала я.

— Или просто ограбили.

— Фактически, они являются все ограбленными и оскверненными. Даже если все вывезено в музеи.

— Собственно, многие исследователи за это поплатились.

— Не могу поверить, что ты веришь в проклятия фараонов, — удивилась я.