Синяя лилия, лиловая Блу (ЛП)

Но это был не Энергетический пузырь, и, что бы это ни было, оно не обращало внимания на Ронана Линча.

Чейнсо продолжала петь – трюк был ещё более ужасен, потому что она таки не закрывала клюва. Как будто она была всего лишь рупором для какого-то звука изнутри.

— Мужчины всей его земли, они слушали своих отцов...

Ронан заорал снова:

— Кто бы ты ни был, прекрати! Она моя.

Чейнсо прервалась на смех.

Это был высокий, лукавый смех, такой же певучий, как и песня.

— Господи Иисусе, — сказал Гэнси, чтобы скрыть звук поднимающихся дыбом волосков на теле и сжавшихся яиц.

— Чейнсо, — рявкнул Ронан.

Птица устремила своё внимание на него. Она смотрела на него, склонив голову, было в ней что-то незнакомое и напряжённое. Она стала больше, её чернильные перья были взъерошены вокруг шеи, клюв беспощадный и выразительный. Прямо тогда было невозможно забыть, что в действительности она была нагреженным существом, не настоящим вороном, и работа её ума была таким же мистическим порождением Ронана Линча или Энергетического пузыря. На кошмарную секунду, слишком быстро, чтобы Гэнси успел сказать что-либо, он подумал, что она собирается вонзить свой клюв в Ронана.

Но она просто сжала клюв, а затем полетела по проходу вперёд них.

— Чейнсо! — позвал Ронан, но она исчезла в темноте. — Чёрт. Развяжите меня.

— Нет, — одновременно сказали Адам и Блу.

— Нет, — более жёстко согласился Гэнси. — Я даже не знаю, стоит ли нам продолжать путь. Я не заинтересован в том, чтобы скормить нас пещере.

Дезертирство Чейнсо тоже ощущалось неправильным. Повёрнутым каким-то образом боком или наизнанку. Всё казалось непредсказуемым – что само по себе странно, потому что получалось, будто всё до этого момента было предсказуемым. Нет... неизбежным.

Теперь, казалось, произойти могло что угодно.

Взгляд Ронана всё ещё концентрировался на тёмном проходе, его глаза искали Чейнсо и не находили её. Он ухмыльнулся:

— Вы можете остаться, если слишком боитесь.

Гэнси знал Ронана слишком хорошо, чтобы позволить этой колкости задеть себя.

— Я не за себя боюсь, Линч. Сворачивай это.

— Я думаю, оно просто пытается нас запугать, — вполне здраво отметила Блу. — Если бы оно действительно хотело нам навредить, то могло бы это сделать.

Он подумал о клюве Чейнсо, балансирующем так близко к глазу Ронана.

— Адам? — Гэнси обратился в конец цепочки. — Вердикт?

Адам был тих, пока взвешивал варианты. Его лицо в свете фонаря на голове Гэнси казалось странным и изящным. Быстро и без объяснений он потянулся к стенам пещеры. Хоть он и не был нагреженным созданием, сейчас он был одним из созданий Энергетического пузыря, и это было сложно не заметить в том способе, которым его пальцы перебирались по стенам, и в черноте его глаз, когда он ни во что не всматривался.

Блу произнесла:

— Он тоже...

Одержим.

Никто не хотел договаривать.

Ронан поднял палец к губам.

Адам, казалось, слушал стены – кто этот человек, он всё ещё твой друг, что он отдал Энергетическому пузырю, чем он становится, почему ужас вдали от солнца растёт намного сильнее – а затем осторожно сказал:

— Я голосую за то, чтобы идти дальше. Я думаю, устрашение – это побочный эффект, а не намерение. Думаю, Чейнсо хочет нас куда-то заманить.

Итак, они пошли дальше.

Ниже и ниже, по более изогнутому пути, чем в пещере Энергетического пузыря. Тот проход был ясно проложен водой, этот же казался ненатуральным, вырытым, а не сформированным. Впереди каркала Чейнсо. Странный дневной звук слышался из черноты.

— Чейнсо? — грубо позвал Ронан.

— Керах! — пришло в ответ не слишком издалека. Это было специальное имя, данное птицей Ронану.

— Спасибо, Боже, — пробормотала Блу.

Гэнси, двигаясь в начале цепочки, заметил её первым, она цеплялась за уступ каменной стены, царапаясь одной лапкой и немного хлопая крыльями, чтобы удержаться. Она не улетела, когда он приблизился, и, когда протянул к ней одну руку, она перелетела на неё, тяжело приземлившись. Вполоборота он сказал:

— Вот твоя птица, Линч.

Голос Ронана был непонятным.

— А вот твоя гробница, Гэнси.

Он смотрел на что-то позади Гэнси.

Гэнси обернулся. Они стояли у каменной двери. Это могла быть дверь к чему угодно, но нет. Это была высеченная дверь в гробницу – каменный рыцарь в доспехах с руками, скрещенными на груди. Его голова покоилась на двух воронах, ноги – на геральдической лилии. Он держал щит. Щит Глендовера, с тремя воронами.

Но так было неправильно.

Неправильно не потому, что Гэнси ожидал, что гробница Глендовера выглядит по-другому. Неправильно, потому что предполагалось, всё случится не так, не в этот день, когда его глаза болели от недосыпания, снаружи моросил дождь, а эту пещеру они обнаружили только несколько дней назад.

Это должен был быть ключ, а затем ещё один ключ и потом ещё один ключ.

А не тридцать минут прогулки и дверь гробницы, вот как тут.

Но было именно так.

— Не может быть, — наконец, выдал Адам из хвоста цепочки.

— Мы просто... её откроем? — поинтересовалась Блу. Её голос тоже звучал неуверено. Всё работало не так. Это было рассматривание, не поиски.