Синяя папка. Сережка. Давным давно была война... (СИ)

Потихоньку жмём фрица, но они тоже не дятлы. Позавчера пытались пройти нитку - нарвались на мины…Саперы только проверили всё, говорили - нет ничего, а тут раз… и всё. Петров сразу, а Осипова до санчасти не донесли. Вот так. Ну ничего! Живы будем не помрём! Ждем тебя, но я слыхал, что вышел приказ, по которому всех сынов полков будут отправлять в тыл, в суворовские училища. Ну, как бы ни получилось - мы тебя разыщем, будь спокоен! Бывай! "

А дальше стояло с десяток подписей.

Серёжка откинул голову на подушку. Как приятно прочитать еще раз Он был пятым в офицерской палате. Грудь и плечо ещё кровоточили, оказывается пуля попала под углом, снизу вверх, (адъютанта полковника ухитрился достать пистолет из за голенища сапога, когда он бросился на него и даже выстрелил 2 раза) в левую часть груди и вышла 5 сантиментах ниже плеча, вторая только черканула по ребрам. Главный врач Санитарного Эвакогоспиталя СЭГ - 1857 Владимир Владимирович Гемпель так и сказал: "Повезло. В рубашке родился. И как я понимаю, не один раз? По моим прикидкам, раза три..."

Майор Гемпель строго-настрого запретил Серёже вставать с кровати (а Сережке надоели утки – обтирки), лежащего рядом, выздоравливающего капитана - танкиста, попросил последить за тем, чтоб "Воробей не улетел", что тот педантично исполнял (как немец, какой-то). Дверь открылась и в палату вошла молодая, красивая медсестра Шурочка со шприцем и снаряжением для уколов.

-О-о-о! Сергей - Воробей, дружище ситный! А вот и Шурочка с ремонтным набором по твою ж ... кормовую часть! - заулыбался рыжеволосый лейтенант, лежащий у окна.

- Если хочешь быть здоров - заголяйся! - поддержал его танкист, подмигнув Серёжке. - Голым задом сядь на шприц и вращайся!

-Ну, товарищ капитан, все Вы знаете! У Вас «ж…опато» больше!

-Чего -чего??? - опешил от такой наглости капитан.

-Ну, у Вас - же - опыта - больше! - четко повторил сказанное Серега.

Вот теперь уже ржали над капитаном...

- Ну, хватит! - прервала их шутки медсестра. - Хватит гоготать над парнем.

- Шурочка, всё, мы умолкаем! - каясь, лейтенант сложил на груди руки. И всего за один ваш нежный взгляд, а может поцелуй…

-Валенком, по наглой рыжей морде! - отшила его Шурочка, смех прекратился, и она скомандовала. - Ну, Стреляный Воробышек, поворачивайся на живот! (В госпитале иначе, как «Стреляный Воробей», его не называли. Это прозвище приклеилось к Серёжке с лёгкой руки главного врача, посчитавшего его ранения.)

-А может не надо, а? - попробовал отвертеться от укола Серёжка. Его традиционная отмазка вызвала в палате очередной приступ веселья.

-Нет, ну вы посмотрите на него! - всплеснула руками девушка. Как под пули лезть, так ему не страшно, а один маленький укольчик - больно и страшно! Бог ты мой, он ещё и упирается! Давай - давай, поворачивайся и скидывай одеяло. Ой, нет, ну что твориться! Он ещё и краснеет, стесняется! Будто я его не видала «в чём мамка родила»! А два месяца чуть живой лежал - кто за тобой ухаживал, а?

-У-ой! Мама…

-Вот, а трясся - то, делов - то! А будешь упираться - пожалуюсь товарищу майору!

Суворовское.

Заместитель начальника Калининского суворовского училища, подполковник Богданов, дочитав, положил бумагу на стол.

-А Партизанов - это что, прозвище или фамилия?

-Согласно документам – фамилия. – ответил мальчишка.

-Ну, давай документы.

-А их должны были переслать из госпиталя.

-Странно, суворовец Партизанов, если документы не переслали, то должны были передать с Вами или с Вашим провожатым.

-Не могу знать, товарищ подполковник! – Серёжка про себя ехидно улыбнулся: «Как же, отдал я документы, а потом сиди до конца войны за партой и изучай стихи о дедушке Мазае и его зайцах!»

-Н-да, Сергей, ну что же… А ты себе, случайно, годик - другой для фронта не набавил, а? Что-то тебе не дать по виду почти 15-ти.

-Плохо кормили, а ещё - в детстве болел. (А ведь действительно, каким в 41-ый попал, таким и остался" - в очередной раз подумал он про себя. - Может я там, в коме какой?)

-А в госпитале по какому случаю оказался?

-Да… так… подкармливали…

-Из Ленинграда, наверное, да? Тогда понятно, почему не вырос... Ну, ладно, не буду об этом. Борисов … - на зов майора вошел крепкий, коротко стриженый суворовец. – Вызови мне старшину Мартьянова из 4-ой роты.

Через несколько минут явился старшина.

-Вот что, Аркадий Сергеевич, прими к себе в роту суворовца Партизанова. Без карантина – из госпиталя парень. Полного аттестата и документов пока нет, но должны скоро прибыть. Покорми, ну и как всегда, сам знаешь, пусть вымоется с дороги, выдай обмундирование.

-Всё ясно, товарищ майор. Разрешите идти?

-Идите.

-Колька, слыхал? К нам в роту новенького прислали!

-Кто такой, откуда родом?

-Да я сам ничего ещё толком не знаю, его только что привели.

-Ну, мама дорогая! Витёк, ну так узнай … - Колька Багров пользовался большим авторитетом во взводе и всей роте. Он был на фронте, и там его наградили медалью «За боевые заслуги». А ещё Колька был самым старшим в роте – ему уже шел 15-ый год.