Синяя спальня и другие рассказы

— А вы сами? Вы чувствуете себя одинокой? Наверное, да…

— Иногда чувствовать себя одинокой — просто проявление эгоизма. Прошу, давайте поговорим о чем-нибудь другом…

— Хорошо, — дружелюбно кивнул профессор, будто не он поднял эту тему. — И о чем вы хотите поговорить?

— Может, о вашей книге?

— Она готова.

— Готова?

— Да, готова. Напечатана, выправлена и перепечатана. Смею заметить, не мною. Причем не только перепечатана, но и переплетена и положена на стол издателя и принята им.

— Но это же чудесно! А когда вы узнали?

— Сегодня. Только что. Мне сообщили по телефону, что пришла телеграмма, и я поспешил на почту, чтобы получить ее на руки. — Он пошарил в кармане пиджака, вытащил телеграмму и помахал ею в воздухе. — Люблю, чтобы все было зафиксировано на бумаге. Так я могу быть уверен, что ничего не придумываю.

— Я очень рада за вас. А что вы собираетесь делать дальше?

— У меня от отпуска осталось еще три месяца, а потом я должен буду вернуться в Бруксбридж и снова взяться за преподавание.

— И чем вы будете заниматься в эти три месяца?

— Пока не знаю. — Он широко улыбнулся. — Возможно, махну на Таити и заделаюсь ловцом жемчуга. А может, останусь здесь. Вы как, не против?

— Почему я должна быть против?

— Я подумал, может, я показался вам грубияном и вы ждете не дождетесь, когда я отсюда исчезну. Дело в том, что общение с другими людьми, всякие договоренности и участие в разных мероприятиях требуют от меня огромных усилий. А мне нельзя было отвлекаться — я же писал учебник по археологии. Вы меня понимаете?

— Конечно. И я вовсе не считаю вас грубияном. Я и сама такая же. Джеймс уговаривал меня пригласить вас на ужин, а я сказала, что вы все равно не придете. Сказала, что вы, наверное, слишком заняты.

— Так и было. — Профессор, казалось, слегка смутился: он нахмурился и попытался ладонью пригладить волосы, топорщившиеся надо лбом. — Джеймс заходил ко мне вчера попрощаться, — сказал он. — Когда вы готовили ужин. Вы об этом знали?

Теперь нахмурилась Вероника.

— Заходил к вам? Нет, он мне не сказал.

— Он сказал, что вы не пригласили меня на ужин, потому что думали, что я не приду.

— Он не должен был…

— У нас состоялся мужской разговор с глазу на глаз, и он сказал, что, возможно, мне стоит пригласить вас на ужин.

— Сказал что?

— Джеймс беспокоится, потому что вы совсем одна. Он знает, как сильно вы скучаете по нему и по Салли. Только не сердитесь на него, потому что, с моей точки зрения, это ужасно мило с его стороны, — впервые встречаю такого удивительного мальчишку!

— Но он не имел права…

— Как раз он-то имел. Ведь он же ваш сын.

— Но…

Он перебил ее, заявив:

— И я ответил, что непременно вас приглашу. Так что сейчас я это и делаю. Я зашел так далеко, что заранее заказал столик в новом ресторане в Порткеррисе. На восемь часов. Поэтому если вы откажетесь, то поставите меня в затруднительное положение — мне придется отменять заказ и метрдотель будет страшно гневаться. Вы ведь пойдете со мной, правда?

Мгновение она не могла вымолвить ни слова. Однако, глядя на профессора, она вспомнила, что сказал о нем Фрэнк, и ее раздражение и злость растаяли. Маркус Райдел многих возмущает, многих смешит… но я ни разу не слышал, чтобы он кому-нибудь не понравился. Она подумала — неожиданно для себя, — что он самый симпатичный мужчина из всех, кого она встречала за последние годы. Он прожил в ее доме несколько месяцев, а она заметила это только сейчас. Зато ее дети знали. Джеймс все понял с самого начала.

Она рассмеялась, уступая его натиску.

— Да, я пойду с вами. Я все равно не смогла бы отказаться, даже если бы хотела.

— Но вы же не хотите, — сказал профессор, и это снова было утверждение, а не вопрос.

Амита

Сообщение о смерти мисс Толливер я увидела в утренней газете. Муж протянул мне ее, когда мы сидели за завтраком, и знакомое имя, отпечатанное убористым газетным шрифтом, так и бросилось мне в глаза словно зов из прошлого:

ТОЛЛИВЕР. 8 июля, на 90-м году жизни скончалась Дэйзи Толливер, дочь последнего сэра Генри Толливера, бывшего губернатора провинции Барана, и леди Толливер. Кремация, закрытая церемония.