Синяя жидкость

- Мистер Бедворт?! - воскликнул он. И тут же понял: поворот в его судьбе произведет именно этот человек. И противиться этому бесполезно. Бедворт-старший из породы тех людей, остановить которых может только пуля. Чтобы устоять перед ним, надо быть таким же железным дельцом либо наивным идеалистом, человеком не от мира сего, совершенно не разбирающимся в сложнейшей сети явных и тайных связей современного мира. А Том Клаузен не был ни тем, ни другим.

- Откуда ты узнал про Питсбургские железоделательные, Том? - спросил мистер Бедворт.

Он даже не пытался как-то замаскировать, что за Томом следили и подслушали его разговор. С таким парнем, как Клаузен, можно не стесняться.

- Понятия не имею, - растерянно сказал Том. - Меня спрашивают, а я отвечаю что в голову взбредет. Ну, так получается, что угадываю.

Бедворт стрельнул взглядом по сторонам и прошептал, нагнувшись к самому лицу Тома:

- Ну-ка скажи, что меня ждет. Только быстро, не думая.

И Том, не думая, описал картину, которая вдруг вспыхнула в его мозгу:

- Вы превратитесь в крокодила и уползете в болото.

Бедворт отшатнулся с отвисшей челюстью, но тут же овладел собой.

- А ты шутник, парень, - криво усмехнулся он. - Но от тебя ждут ответов посерьезнее. Сейчас ты сядешь в свою таратайку и покатишь, не спрашивая - куда. Главное, не бойся: ничего плохого тебе не сделают. А будешь умницей - обеспечишь себя на всю жизнь.

Том и сам не понял, как очутился на заднем сиденье собственной машины и как возник рядом человек со стертым лицом и чугунной грудью. Другой сел на водительское кресло и классно вырулил по узким дорожкам на автостраду. «Сааб» Бедворта шел сзади.

Через сорок минут частная «чесна» поднялась с маленького пригородного аэродрома. Заходящее солнце облило багрянцем ее иллюминаторы. Бедворта в самолете не было. Не было его и на белоснежной яхте, которая тут же снялась с якоря и ушла в море.

Тому была предоставлена полная свобода. Никто не обращал на него внимания. Кажется, прыгни он в море, и это осталось бы незамеченным. Но такое ему и в голову не приходило. Он бродил по идеально надраенной палубе, трогая сверкающие медяшки, потом попал в роскошную кают-компанию со стенами, обшитыми панелями из незнакомого розового дерева. На полу лежали пятнистые шкуры, стены были увешаны картинами - все сплошь скучноватые сельские пейзажи. Том очень удивился бы, узнав, что это - Констебль. Забавная фамилия: попробуй представить себе полисмена за мольбертом и с кистью в лапах. За зеркальным стеклом книжного шкафа не виднелось ни одной пестрой обложки с голыми девицами и свеженькими трупами. Детективами здесь не увлекались. Мягкий, плавно пружинящий на морской качке диван сулил отрешение от всех забот. И незаметно ушли тревожные мысли - Том заснул.

Было уже утро, когда яхта подошла к маленькому зеленому острову. О каменный волнорез разбивались длинные изумрудные волны, и в бухте вода была спокойной, как в деревенском пруду на картинах Констебля. Скользнув к причалу, яхта заглушила турбины и замерла на глади, словно красивая стрекоза, отдыхающая после охоты. Узкая песчаная дорожка, начинаясь от причала, петляла по склону холма, на вершине которого стоял длинный одноэтажный дом - из красного и белого кирпича с огромными зеркальными окнами. Наступившую тишину разрезал короткий, чисто деревенский скрип открывающейся двери. И в ее проеме возник высокнй худой человек с растрепанной каштановой шевелюрой. Белый медицинский халат свободно болтался на нем. Он молча ждал, пока Том преодолеет подъем. Вблизи у человека оказались аскетически втянутые щеки, тонкие, вытянутые в ниточку губы и светло-голубые, холодно поблескивающие глаза. Такая внешность могла принадлежать кому угодно - и злодею, и очень хорошему человеку, но Том почему-то сразу оробел.

- Доброе утро, мистер Клаузен, - приветливо поздоровался этот непонятный человек. - Ваша комната готова. До завтрака еще час, и вы успеете искупаться. Мэри покажет, куда идти.