Синичья гора

«Глупости, – опять зашептал в ухо голос. – Пригрезилось тебе всё. Никакой воли нет. А есть злые волки, которые тебя загрызут!»

Тимофей осмотрелся, желая понять, кто это с ним разговаривает. Никого рядом не оказалось. А вот за деревьями он, действительно, увидел множество жёлтых огоньков – злые волчьи глаза. Уже не один, а сразу несколько голосов затянули протяжную волчью песню, от которой шевелились волосы на голове.

– Царица моя Преблагая, Надежда моя, Богородица!.. – зашептал отрок. – Видишь мою беду, видишь скорбь; помоги мне, немощному, направь меня, как странника… Не имею иной помощи, кроме Тебя, ни иной Защитницы… сохрани меня и защити…

В то же мгновение услышал Тимофей синичий свист – весёлую незамысловатую песенку, от которой пришёл на сердце покой. Желтогрудая птичка запорхала над головой отрока и устремилась меж деревьев, указывая путь подобно маленькому фонарику. Воспрянув духом, поспешил Тимофей за синицей и сам не заметил, как вскоре оказался у подножия поросшей соснами крутой горы.

Не так-то легко было взобраться на ту гору: ноги скользили, ветки били по лицу, сухие сучья впивались в бока. Ночь уже вступила в свои права, и только луна, словно зацепившись за верхушку горы, освещала отроку путь наверх.

Взобравшись на гору, Тимофей без сил повалился наземь, и в этот момент всю гору залил свет, который показался отроку одушевлённым, имеющим мысль и силу. Свет окутал его и, казалось, проник в самую душу. Вновь, как и прежде на речке, выступил из света образ Пресвятой Богородицы.

– Через шесть лет приходи на это место, Тимофей, – зазвучал её несравненный голос. – А до сей поры терпи и молись. Благодать Моя да будет с тобою…

Сказав так, поднялась Она в небо и сделалась невидимой.

До самого утра простоял Тимофей на месте, сохраняя в себе тепло того чудесного света, которым всего на несколько мгновений наполнилась его душа в момент явления Пресвятой Девы. Сердце пребывало в сладкой бессловесной молитве, а душа ликовала.

Глава 3. Поношения

Пастушку не терпелось поделиться радостью о встрече. Ему казалось, что всякий, кому поведает он о великом чуде, будет радоваться вместе с ним и благодарить Господа за любовь к своим чадам.

Но первые же косари, которым он решился рассказать о явлении Пресвятой Девы, не дослушав, принялись хохотать, кривляться и пускать для потехи слюну.

Не стали слушать его и прачки, нёсшие бельё к реке. Женщины обозвали его уродом и велели не путаться под ногами.

Прогнали его от себя купцы, хлестнул прутом гончар, везший кувшины на ярмарку. А мальчишки, к которым осмелился подойти Тимофей, так и вовсе облили помоями и изваляли в соломе.

Родители, увидев вошедшего во двор перепачканного сына, не нашли для него доброго слова, а только обругали за то, что бросил вчера коров на пастбище. Хотел было мальчик поведать им о великом чуде, да не успел и рта раскрыть.

– Некогда мне, Тимофей, россказни твои слушать, – осекла его мать, – дел невпроворот. Ступай, курей покорми!

Кротко исполнил Тимофей родительскую волю, а потом, умывшись и вычистив одежду, поспешил в церковь святого Георгия. Там увидел он ту самую икону, с которой дважды сходила к нему Богородица. Пал перед ней на колени пастушок и стал молиться. Редкие прихожане дивились такому усердию глупого отрока, кивали на него и усмехались. Вероятно, не посещала души их Благодать Господня, оттого и не верили они в Бога, а ходили в церковь так, по привычке. Оттого и горячая молитва пастушка казалась им глупостью.

– Вот уже третий час не идёт из церкви, – удивлялись одни.

– Да что с него взять, дурак он и есть дурак, – подхватывали другие. – Когда в голове ветер свищет, немудрено часами так вот стоять.

– Ох, за что ж такое родителям наказание? – притворно сокрушались третьи.

Выйдя из церкви, не пошел Тимофей домой, а двинулся по торговой улице, заглядывая в лавки, словно намеревался купить дорогого товару.

На скорняжном дворе нанялся он в работники. Весь день таскал Тимофей огромные чаны с водой и перемешивал отмокавшую кожу в баркасах1. Хозяин не давал ему и минуты на отдых, желая получить от работника двойной труд за оговорённую плату. К вечеру еле стоял Тимофей на ногах от усталости. Когда же получил от хозяина деньги, купил в лавке чёрствого хлебу, а остатки заработка раздал нищим.

Когда у скорняка работа кончилась, пошел Тимофей трудиться в ткаческую мастерскую. Там грузил он на подводы рулоны льняного полотна, сукна и грубой сермяги. По вечерам у хлебной лавки его уже ждали убогие, вдовы и сироты – раздавал Тимофей бездольным всё, что получалось заработать за день, оставляя себе лишь краюху.

Так пошел отрок странствовать по весям2, нанимаясь всюду на подённую работу. Вечером раздавал он заработанное нуждающимся, а ночь проводил в молитве, вдали от людских глаз.

Глава 4. Кузница