Синие берега

Конечно, еще как накроется… Андрей и сам понимал это. Он машинально обернулся: на восток отсюда под солнцем блестели песчаные отмели, открывавшиеся с обрывистого, высокого берега, и пустынное, замершее пространство за рекой, как в бинокле, отчетливо виднелось, и одинокие сосны на покатых холмах, и шоссе, и домики вдоль шоссе были видны. Такое царило там спокойствие, что поверилось: окажись он у холмов тех, возле тех домиков, и груз на сердце, все горести сникнут, как бы и не было ничего этого. Он отвел глаза от притягивавшей дали и снова увидел сухое, с желтизной лицо комбата. «Еще как накроется…» — подумал снова. Правда, у горизонта чернели рощи, а за ними, за рощами, на север, далеко отсюда леса. Андрей устремил глаза в карту и представил себе пущу.

— Понимаю, тебе придется нелегко, — вслух размышлял комбат. Он снова закурил, торопливо и жадно. — Противник идет на соединение с частями, прорвавшимися ранее на наших флангах и вышедшими нам в тыл. — Комбат бросил взгляд на правую половину карты, потом вернулся на левую половину. — Мы же должны пробиться через заслоны противника, находящиеся у нас в тылу, и дойти до новой линии фронта. Зада-а-чка! — протянул. — Но выхода нет. Выхода нет, и будем драться в этих навязанных нам условиях.

— Понял, товарищ майор. Задача — выбраться из окружения.

— Да. И от тебя, повторяю, не мало зависит. — Комбат стряхнул пепел с папиросы. Пепел посыпался на карту, и будто пылью покрылись дороги на ней, поляны. — Скажу больше: в эту ночь на тебя возлагается главное, — произнес размеренно. Глаза его сузились. — И надо предусмотреть все, что можно предусмотреть, понимаешь?

Комбат и Андрей склонились над квадратом на карте: зеленое пятно леса, голубой зигзаг реки, коричневая линия шоссе и черная — железной дороги, уходящей вправо.

— Основная опасность на твоем участке — вот этот лес, — постучал комбат карандашом по зеленому пятну. — Что там у противника сосредоточено? Неясно.

Он поморщился, провел по лбу рукой, словно снимал боль.

— Лес, товарищ майор, всегда неясность. И основной огонь думаю держать на лес. В меру моих возможностей.

— Ну, знаешь, — покачал комбат головой, — в такой обстановке нет меры возможности, потому что невозможного быть не может.

— Да с флангами вот, — помедлив, сказал Андрей. — Фланги ж у меня будут открыты… — Почему-то подумал, что комбат, зная положение вещей, умышленно сглаживает действительные трудности.

Комбат прикусил губу, раздумывал.

— Ну, с левым флангом что? Третий взвод твой занимает оборону по обе стороны дороги, так? И охватывает мост справа и слева? А там, левее, сосед, ты знаешь. — Он назвал полк и батальон. Полк этот все время на стыке с их полком. — Вот как у тебя с левым флангом. А справа — загни фланг Вано у лощины, вот здесь, — постучал пальцем по карте. — А севернее лощины оставляю минное поле. За минным полем, известно тебе, болото. В болото немец едва ли пойдет. За болотом лес — танки не ткнутся. Вот как с флангами. Займешь круговую оборону. — Он пристально смотрел на Андрея, стараясь уловить, как тот отнесся к сказанному.

Андрей молчал. «Конечно, — раздумывал он, — минное поле — хорошо. Да минное поле и обойти можно. И болото не всегда преграда. А сосед слева, у переправы… Что ж, сосед тоже оставит такую же роту прикрытия… Ладно!»

А комбат, как бы не замечая паузы:

— Так вот, этот лес, черт его побери. После того как наша артиллерия поковыряла там, танки могли и уйти оттуда. Раз их засекли, машины, надо думать, противник не оставит на прежнем месте. А куда их отвели, если отвели? Откуда ждать их?

— У меня два танкоопасных направления, вы знаете, товарищ майор: дорога к переправе перед третьим взводом и открытые подходы перед первым взводом, у Рябова. — Андрей лизнул губы и почувствовал, какие они сухие. Верно, на Вано танки не пойдут — плотный сосновый бор. Да глубокая лощина.

— Постой, — твердым жестом остановил его комбат. — Лощина… лощина… Насчет танков ты правильно, сама природа создала тут эскарп. Находка для нас, да. Эскарп учтем. Но лощина и для противника находка, для пехоты. Ты ж воспользовался бы лощиной? Противник не дурак, всегда помни об этом. Если тебе пришло хитрое на ум, считай, что и ему пришло в голову такое же. А иначе, сам понимаешь… А тут и хитрого ничего. Так вот, ему бы пробиться в лощину. По лощине и — к берегу. И по берегу. И он у тебя в тылу. И — к переправе. Учти, задача Вано — закрыть вход в лощину.

— Вчера Вано отрыл окопы перед лощиной, товарищ майор. И в лощине у него огневая точка — ручной пулемет. Там у меня крепко.

Комбат кивнул: хорошо.

Он напоминал Андрею простые вещи не потому, что не был уверен в нем, самом молодом ротном в батальоне. Андрей, знал он, командир уже опытный, рассудительный, как-то сразу оказался на своем месте, словно всю жизнь был военным и командиром. Комбат вполне полагался на него. Чувство ответственности за людей, чья жизнь вверена его воле, тревога и боль за них ни на миг не оставляли комбата, и он старался все, что мог, предвидеть, подсказать.