Синие берега

— Что ж, прикидка это, не более, — повертел он сухощавыми пальцами. Точными разведданными о стоящем перед нами противнике мы не располагаем. Но знаем, что на этом участке резервов у него, как и у нас, нет. Вообще нет или не подтянуты. А численно превосходит нас. Ну, танки. Танки, выяснено, у него есть. Это чего-нибудь да стоит, конечно. Нам известно общее движение вражеской армии. Понимаешь, общее. А тебе выполнять определенную задачу на определенной местности и в течение определенного времени.

— Но ночная атака немцев дополнила наши разведданные, товарищ майор. Кое-что мы засекли, кое о чем имеем представление, — вставил Андрей.

— Не обольщайся. Огневые точки засек? Исходные позиции танков? Факт, действительный во время боя. Сейчас так, потом этак… Война — дело подвижное.

— Уравнение со всеми неизвестными, — грустно хмыкнул Андрей.

— Со всеми неизвестными, — утвердительно кивнул комбат. — А вот задача ясная: выстоять. Выстоять, пока не оторвемся. Проведи разведку перед собой. Пошли обстрелянных, сообразительных бойцов. Такая разведка может тебе во многом помочь. Так? Переправляться начнешь в два тридцать. Комбат почему-то посмотрел на часы. — Может, противник промахнется и двинет на твои рубежи, когда тебя там уже не будет? Дай-то бог. А к этому времени наши войска успеют отойти на подготовленные позиции. К двум тридцати должны перебраться через переправу последние арьергардные подразделения из города. И — взрывай мост. Плоты и лодки расставь таким образом, чтоб бойцы могли быстро погрузиться и с меньшими потерями, в случае атаки противника, выбраться на тот берег. Бродов нет, здесь везде глубоко.

— Разрешите, товарищ майор?

— Да?

— А если пропустить танки на мост и взорвать его вместе с машинами? выжидательно посмотрел Андрей на комбата.

— Никакого лихачества! — повысил голос комбат. Он сбился со своего спокойного тона, даже рассердился. — Оригинальная мысль, видите ли! А выскочат танки на мост и не взорвешь почему-либо в ту же секунду, тогда что? Танки следом за нами, а? Учти, танки и близко не должны подойти к переправе.

— Слушаюсь, товарищ майор.

— Возьми маршрут. — Комбат опять устремил глаза в карту. — Отходи вот в этом направлении, — прочертил линию. Линия тянулась от голубой полоски реки через зеленое пятно леса с песочного цвета проредями полян, с синеватыми штрихами болот и обрывалась у коричневого кружка. — Видишь? продолжал он. — Все время вверх и правее. Запомни вот эту высотку, держал он карандаш на коричневом кружке. — Высота сто восемьдесят три.

— Высота сто восемьдесят три. Понял, товарищ майор. — Андрей вглядывался в эту точку на своей карте, представляя себе дорогу и подступы к ней. Он наклонил голову, подбородок уткнулся в грудь, он услышал кислый и сильный запах теплого пота, пропитавшего гимнастерку. — Понял, повторил.

Комбат поймал себя на том, что не спускает с Андрея глаз.

И в них глубокая, невыраженная боль, видел Андрей, и почувствовал всю силу своей привязанности к комбату.

Комбат хрипло закашлялся, кровь прилила к лицу, и лицо потеряло на минуту мертвенный цвет. В складках лба собрался пот, скатывался и набегал на глаза. Стекла очков сверкнули, будто маленькие солнца. Он слепо прижмурился.

— Рота у тебя боевая. — Хоть еще что сказать!

— Но у меня нет роты, товарищ майор, — вырвалось у Андрея. — Какая ж рота…

— А все равно — рота. У меня тоже — все равно батальон.

Андрей уже свыкся с тем, что сказал комбат. Но произнес:

— Рота давно не получала пополнения. Вам это известно.

— И что? Просишь подкрепления?

— Так точно, товарищ майор. Люди выдохлись. Боюсь, что…

— Считай до сорока, — оборвал комбат Андрея, — считай до сорока и перестанешь бояться. И совет тебе или приказание, как хочешь: «боюсь» единственный глагол, который надо выбросить за ненадобностью на войне. Остальные глаголы, даже бранные, можешь оставить. Ты так привыкнешь обходиться без него, что и после войны его не вспомнишь.

— Понял, товарищ майор.

— Передам тебе пулеметы. Два пулемета. С лодками вот еще штыков двенадцать получишь, я про тех, что лодки причалят к переправе. И еще. К исходу дня переправлю тебе часть своего хозяйства: телефонные аппараты, провод. Для сообщения со взводами. Меньше тебе понадобится связных. Как-никак, несколько штыков добавится. — Комбат сочувственно развел руками: — И все. — Потом, почти жалобно и виновато: — Пойми, лейтенант, с дорогой бы душой, ничего у меня больше нет. Только раненые и обозы. Обе роты, которые отвожу, ну какие это роты?.. А с ними мне оборону держать на новом рубеже. Пойми, лейтенант, — с тяжелой тоской в голосе произнес. Говорил человек, которому горько и трудно. — Я-то вхожу в твое положение. А война не входит. Ни в твое, ни в мое. Рота твоя, какая ни есть, крепкая, и немцы повозятся с тобой. Это даст полку возможность оторваться от противника, а пока немцы наведут понтонную переправу, отойдем на заранее подготовленные позиции. — Он умолк, и пауза была томительной, гнетущей. Понял, старик?