Синие дали

Вихрастый, розовощекий Петька Говорухин, сын садового сторожа, изо всех сил стараясь показать, что он на эти крики не обращает никакого внимания, и деловито отдуваясь, таскал слону морковь, капусту, сено и хлеб.

— А медведя будешь кормить? — не унимались друзья.

— Время придет — буду, — важно ответил Петька и отправился за новой порцией кормов.

Петька знал, что во всем городе нет сейчас ни одного мальчишки, который не завидовал бы ему, и уже в тысячный раз благодарил судьбу за то, что не поехал в пионерский лагерь, а остался на лето дома. Ведь то, что он работает в цирке, случилось так неожиданно. В тот самый день, когда в саду устанавливали клетки циркового зверинца и он, Петька, с любопытством разглядывал их, к нему подошел невысокий, плотный, одетый в просторную замшевую куртку мужчина и спросил:

— А ты что тут делаешь?

— Я тут живу, — просто ответил Петька и указал на дом, в котором размещались Говорухины.

— О, значит, мы соседи? Тогда другое дело, — улыбнулся мужчина. — Тогда давай знакомиться. Меня зовут Кузьма Николаевич Алмазов. Я, брат, дрессировщик. А ты зверей любишь?

— Еще как, — ответил Петька.

— А хочешь мне помогать работать с ними? — спросил Алмазов.

— Конечно, — с готовностью согласился Петька.

Алмазов обнял Петьку за плечи и снова спросил:

— А мать с отцом тебя не заругают?

— Нет, что вы, — заверил Петька. — Они даже рады будут. Скажут, делом занялся. А какая у меня будет работа?

— Несложная, — улыбнулся Алмазов. — Клетки чистить, зверей поить, корм раздавать, ну и вообще помогать мне. Согласен?

Петька радостно кивнул головой.

— Тогда можешь начинать, — сказал Алмазов.

Петька взялся за работу. Зверей было немного. В большом дощатом загоне стояла слониха. Рядом с ней жили два козла с позолоченными рогами и серебряными копытами. Неподалеку от них в тесной железной клетке бегали, высунув языки, три енота. А за решеткой большого, обитого железом ящика дремал, завалившись на спину, мохнатый бурый медведь. Слониху звали Рами, козлов — Мишель и Серж, енотов — Тик, Так и Тик Такыч. А медведя — Буркетом.

Алмазов выступал со зверями после антракта, в конце второго отделения. Инспектор манежа объявлял номер. Маэстро (так в цирке называли дирижера) взмахивал палочкой, оркестр играл марш, и на арену, весело улыбаясь, выходил Алмазов. Раскланявшись, он хлопал шамбарьером[4]. Это был сигнал. Петька хватал за рога Мишеля и выталкивал его на манеж. Потом то же самое он проделывал с Сержем. И начиналось представление. Алмазов заставлял козлов прыгать через обруч и ходить на задних ногах. Смотреть на них было смешно, и публика аплодировала. За козлами выступали еноты. Петька не любил их. Они были трусливы и злобны. Но зрителям нравилось, как они ловко вырывали друг у друга мяч, лазили по лестнице и таскали в зубах разные вещи.

В самом конце представления на арену выходила Рами. Ее выступления публика ждала с нетерпением. Рами выполняла все трюки очень старательно. При этом ее маленькие глазки поглядывали в партер с таким лукавством, а рот раскрывался в такой веселой гримасе, что Петьке казалось, будто слониха улыбается. Никогда не выступал только Буркет. И это очень огорчало Петьку. Мальчик от души привязался к медведю, подолгу задерживаясь у его клетки.

Буркет был старым, незлым, но ворчливым зверем. Он ворчал всегда: и когда просил лакомства, и когда ему мешали мухи, и когда Петька, подметая в клетке, перегонял его в другое помещение. Даже тогда, когда Буркет просто хотел на что-нибудь пожаловаться, он тоже ворчал. Года три назад Буркет делал кульбиты, ездил на велосипеде и лазил по лестнице на передних лапах. Но однажды сорвался, ударился головой, испугался и перестал работать. Алмазов вывел его из аттракциона. С тех пор Буркет не появлялся на манеже. Его перестали считать артистом. Кое-кто даже уговаривал Алмазова сделать из медведя хороший ковер. Но дрессировщик упрямо продолжал возить зверя с собой по всем городам. Зачем? Никто толком не знал. Петька тоже не знал. Да, наверно, так никогда и не узнал бы, если бы не один случай.

Однажды Алмазов подозвал Петьку к себе и, положив ему на плечо свою толстую, заросшую рыжими волосами руку, спросил:

— Скажи, охотники в этом городе есть?

— Конечно, — не подозревая ничего плохого, ответил Петька.

— Много?

— Наверно. У нас же кругом леса. И озера есть. И болота.

— А ты знаешь, где у них размещается совет? — прищурив глаз, продолжал расспрашивать Алмазов.

— Какой совет? — не понял Петька.

— Ну, организация их, штаб…

— А… это дом такой, с вывеской? — сообразил Петька. — Знаю. Возле универмага, на углу Советской… Там еще написано: «Городской совет охотников». Туда еще собак водят…

— Отлично, — перебил его Алмазов и, достав из кармана запечатанный конверт, протянул его Петьке. — Отнеси в совет и передай председателю. Пусть прочитает и ответит. Понял?

— Ага, — кивнул головой Петька и побежал на угол Советской улицы.

Председатель, незнакомый Петьке пожилой человек с синими крапинами на лбу, прочитав письмо, радостно потер ладони.