Синие дали

Оставшись один, Виктор несколько минут неподвижно стоял, с любопытством наблюдая за тем, как устраивался у него на плече медвежонок. Звереныш деловито посапывал, кряхтел и то и дело обнюхивал крепко надушенные светлые волосы шофера. Холодный нос его при этом морщился, а сам он смешно чихал, содрогаясь всем своим маленьким телом.

Наконец он уселся и, довольно поурчав, с признательностью лизнул Виктора в щеку.

Виктор улыбнулся и посадил медвежонка на кровать.

— Придется теперь с вами возиться, — проворчал он, поглядывая на дверь палатки. — Ну что же, начнем с обеда.

Он взял со стола глубокое блюдце, налил в него из банки консервированного сгущенного молока, положил в него несколько кусочков сахару и поставил все это перед медвежатами. Но те только попятились от угощения в сторону.

— Не соображаете! — рассердился Виктор.

Он взял одного медвежонка за шею и ткнул носом в молоко. Зверь заурчал и полез за подушку, облизывая перепачканную мордочку. Тогда Виктор поддел молоко на палец и протянул его другому медвежонку. Тот сначала было отвернулся, но, попробовав сладкое, тягучее лакомство, сразу же притих и, быстро работая языком, слизал молоко. Виктор повторил свой прием несколько раз. Но медвежата сами есть так и не научились. Виктору пришлось, перемазав руки, целый час кормить их по очереди.

Наевшись, они сейчас же, как ни в чем не бывало, подняли на кровати веселую возню.

Виктор с удовольствием наблюдал за ними, но, вспомнив о Каро, встал с кровати и заглянул в угол.

Каро неподвижно стоял там, натянув поводок, и, не отрываясь, жадным и злым взглядом смотрел на медвежат. Мускулы его напряглись, чуть заметная дрожь пробегала по ногам и спине. Уши заострились еще больше, он весь, словно перед прыжком, подался вперед, и было видно, что только крепкий ременный поводок удерживает его на месте. Он чуть слышно скулил, но не лаял и не рвался, а весь собравшись, точно взведенная стальная пружина, в любой момент готов был броситься на зверей. Виктор никогда еще не видел Каро таким злым и возбужденным. Ему даже стало жалко пса. Он протянул к нему руку и погладил его по голове. Пес быстро заглянул ему в лицо, вильнул хвостом и подпрыгнул. Но потом опять замер в своей напряженной стойке. Виктор протянул ему кусок сахару, но Каро даже не взглянул на него.

«Значит, здорово разозлился», — с удивлением подумал Виктор, зная, как собака всегда любила сладкое.

В это время в палатку вернулись Иван Семенович и Павлов.

— Накормил «гостей»? — спросил Иван Семенович и, увидев Каро, остановился. — А он что, до сих пор все злится?

Виктор, словно оправдываясь, развел руками:

— Рычит, спасу нет. Даже есть ничего не желает, — ответил он.

Иван Семенович досадливо покачал головой и, нагнувшись, потрепал Каро за шею. В ответ пес жалобно заскулил и, лизнув хозяину руку, громко залаял.

— Успокойся, Каро, — ласково проговорил Иван Семенович, — ну что ты лаешь? Медведи тебе не сделают зла, ты не сердись.

Он хлопнул себя по груди, и собака, вытянувшись во весь рост, тотчас же положила передние лапы ему на плечи.

— Вот так, вот так, — ласково погладил ее по голове Иван Семенович, — успокойся.

Но Каро только скулил и скулил, будто жаловался на что-то. Павлов откашлялся в кулак.

— Зря мучаете собаку, — коротко сказал он, — все равно дружбы у них не будет.

Иван Семенович поставил Каро на землю:

— Ничего, помирятся!.. — твердо сказал он. — А где медвежата?

Он подошел к кровати. Медвежата, свернувшись клубочком, спокойно спали.

— Ну и звери, как дети! — улыбнулся Иван Семенович. — Наелись, наигрались — и спать. Пусть пока живут вместе. Привыкнут, — уверенно добавил он.

И медвежата остались. Поместили их на улице, но они часто бывали в палатке и очень скоро освоились в ней, как в родной берлоге. Они научились самостоятельно есть. Их скоро узнал и полюбил весь отряд. Медведи тоже, привыкнув к людям, никого не боялись и, познав лакомства, всех пришедших встречали протянутой лапой. Им давали сахар, печенье, конфеты. Угощали шоколадом, а иногда и вареньем.

Маленькие звери все с удовольствием принимали и охотно позволяли гладить себя и брать на руки. У них со всеми завязались самые чудесные отношения, и только один Каро по-прежнему ненавидел этих лесных питомцев. Но среди окружающих Каро людей, кроме Павлова, никто толком не понимал, что творилось с собакой, и все ошибочно считали, что Каро злится на медвежат лишь потому, что еще недостаточно привык к ним. Однако дни шли. А Каро все так же неистово лаял на зверей, свирепо рычал и скалил зубы. Наконец стало ясно, что оставлять его вместе с ними дальше уже нельзя. В какой-нибудь момент он мог сорваться с цепи, и тогда зверенышам пришлось бы плохо от его могучих клыков. Опасаясь за медвежат, Виктор убрал их с насиженного места и поместил в пещере, устроив им там жилище в ящике из-под мотора.