Синие лыжи с белой полосой

«Белоручка» стояла в том же костюме, что и вчера; стройная и высокая, она резко выделялась из толпы и привлекала к себе внимание. И не потому, что все были в верхней одежде — куртках, пальто и плащах, а она в нарядном костюме, вовсе нет, девушка выделялась совсем по другой причине — она была точно такая же, как принцессы в сказках и мультфильмах: вроде бы как все, а сразу видно — особенная.

Нет, конечно же Яна не была королевских кровей, это понятно, но в чем-то Славка прав — какая-то она добрая и великодушная, сразу видно, что она не будет ябедничать, закрывать ладошкой правильные ответы в тетрадке и жадничать никогда не станет. Дети это видят сразу, их не обманешь.

— Кто это? — Славка дернул за руку сопровождающего.

— Снежана, — задумчиво произнес охранник не оборачиваясь. Его взгляд все еще был приклеен к девушке.

«А отчество? — подумал Славка, но спрашивать не стал. — Наверное, она акробатка в цирке или пожарница», — предположил он самостоятельно. Вместо уточнений задал совсем другой вопрос:

— А что такое офромля… орфомля… оф-ормляется?

— А? — очнулся Костик. — Что ты спросил?

— О-фор-мляется… это что?

— Оформляется, оформляется… — все еще витал в своих мыслях Костик. — Не очень-то у нее оформляется. Понимаешь, брат, у нее снег не получается. Никак. Не выходит, и все тут!

Объяснил — называется.

И они направились к выходу.

Глава 21. В этой главе подтверждается старая санитарная истина: если в семье кто-то заболел гриппом, то велика вероятность, что и другие члены семьи могут заразиться

Новый календарный листок, над которым свисала бумажная бахрома — все, что осталось от его собратьев, — извещал: пора бы уже на каток или лыжню! На худой конец, можно и на санках с горки. Тоже здорово.

«Опять сама оторвала! Никогда мне не даст… вот возьму и выдеру сейчас сто штук сразу», — надулся Славка, прикидывая, сколько страниц можно осилить разом. Пришлось даже посчитать странички, оставшиеся до Нового года. Выходило двадцать пять. Много. Скорее бы уже наступила любимая пора, когда в комнате появляется елка с лампочками, а в холодильнике — мандарины. Подарки, опять же. Эх, и почему время так медленно тянется, нет чтобы как на переменке — хоп, и все.

Романтические мечты оборвала бабушка.

— Так, я что-то не поняла, дружок, у вас уже каникулы начались? В школу не надо ходить? — Она появилась из комнаты. — Ты уже должен шнурки завязывать, а не ворон на кухне считать. И слезь с табурета.

Голос у нее был какой-то незнакомый. Он и так-то не отличается писклявостью, а сегодня он был особенно толстый и сиплый. Как у Толь Толича.

— А ты иди горло пополощи чем-нибудь противным, — съязвил Славка, поняв, что дело пахнет простудой. — Ходишь, наверное, расхристанная, как посадский, — повторил он ее же слова, смысл которых, если честно, никогда не понимал.

Бабушка не стала вступать в полемику, а молча взяла его за руку и вывела в коридор. Нахлобучила ему шапку, застегнула все имеющиеся на нем пуговицы и, достав свой кошелек, протянула деньги:

— По дороге из школы купи батон и зайди в аптеку. И раз ты у меня почти что доктор и прописываешь мне тут процедуры, купи, пожалуйста, своей беспомощной бабке что-нибудь от простуды. Спросишь: от кашля. Подешевле.

— Я тебе самое дорогое куплю. Сладкое. Не то что ты мне… всегда такая гадость!

Бабушка щелкнула замком, затем бесцеремонно выставила родного внука за дверь и, как всегда перед дорогой, перекрестила его в спину.

Деньги были большущие. Не мелочь какая-нибудь, а бумага. Правда, одна, но крупная — уж больно новая, сразу видно — детям не давали. Славка ее рассматривал время от времени на всякий случай. Еще неизвестно, хватит ли этих денег на лекарства и лыжи с палками. Может, и на арбалет останется. Батоном придется пожертвовать. Без батона люди легко могут обойтись.

Эх, Саночкин, Саночкин. Хорошо, бабушка не знает о твоих планах. Иначе не ручаюсь, что ты не услышал бы в свой адрес язвительной критики. Лыжи, арбалет… Причем эти грандиозные прожекты на бабушкину пенсию строились прямо на уроках. Но справедливости ради скажу: Славка и не собирался транжирить деньги по-настоящему, просто по сложившейся привычке сочинял понарошку.

Среди криков и толчеи школьного гардероба, когда уже отзвенел последний звонок, над ухом раздался до боли знакомый голос:

— Ух ты, Славян, классно! — Мишка сунул свой нос, когда Славка рассматривал водяные знаки, подняв купюру к свету. — Где надыбал? Айда за чипсами! Помнишь, я тебе жвачку давал? Не жмись!

— Не могу. Это на дело. — Славка сунул деньги в карман, затем посмотрел на Мишкину глумливую физиономию, уловил недоверие (Мишка состроил такую гримасу, что недоверие было совсем не трудно уловить), подумал секунду и ляпнул ему назло: — Это деньги на билет. На самолет.

— Какой еще билет? Опять гонишь?

Славка сделал загадочное лицо. Мол, секрет.